Муся попала в нашу семью из приюта для бездомных «Кошкин дом 39». Пугливо вышла из переноски, огляделась и тут же громко затарахтела-замурлыкала, будто миниатюрный трактор. Так и родилось её первое прозвище — Муся-Трактор. Полудикая и худенькая беспородная кошка с «коровьей» черно-белой раскраской — таких на улицах сотни. От неминуемой смерти её спасли добрые люди, которым посчастливилось встретиться на пути.
Кошка жила на улице — прибилась к автосервису на ул. Емельянова в Калининграде, имени у нее не было. Какое имя может быть у бездомной «блоховозки», чьи предки поколениями выживали в подворотнях? Эту черно-белую кошку ждала бы короткая жизнь, если бы не милосердие.
В начале лета кошка принесла шестерых котят. Через три недели случилось страшное: она сломала челюсть. То ли сорвалась с высоты, то ли получила удар от недоброго человека — неизвестно. Но из-за перелома совсем молодая кошка-мать не могла ни есть, ни пить, ни кормить пищавших от голода малышей. Так и закончилась бы короткая жизнь бездомного кошачьего семейства, но его заметили добросердечные люди и обратились в приют. Волонтеры забрали кошку с многочисленным выводком, назвали незатейливо Мусей, а малышам дали имена типа Лав-Си, Лав-Ли, Ларик и т.п., обозначив общим эпитетом «Мусичи». Саму Мусю прооперировали в ветклинике «39 жизней» — одной из немногих, которая даёт скидку тем, кто помогает бездомным животным (есть в нашем городе и такие подвижники). На челюсть ей установили скобу, вакцинировали, обработали от блох, выправили паспорт и стали искать постоянный дом.
А мы как раз мечтали о котенке. Дочке 12 лет, в анамнезе — аллергия и сомнения поликлинического аллерголога в том, что когда-либо получится завести животное. Но ей очень хотелось, чтобы дом наполнился мурчанием. Чтобы проверить реакцию, мы стали ходить в котокафе. В первый же день к нам подбежала угольно-чёрная Муча — стройная, как пантера. Дочь возвращалась туда снова и снова, аллергия не проявлялась. Мы уже готовились забрать Мучу, но в приюте, узнав о «подвешенном» диагнозе, отказали: «Если аллергия вернётся через месяц, кошку придётся отдать». Нам предложили другой вариант — взять какое-нибудь бездомное животное на так называемую передержку: чтобы оно пожило у нас месяц, может, чуть больше, пока не найдёт другой дом. Заодно посмотреть, вернётся ли аллергическая реакция. Так у нас появилась Муся. Её привезли вместе с лотком с огромными бортиками (оказалось, что кошка очень любит копаться в туалете), кормом и наполнителем.
Муся была осторожно-диковатой, не хотела идти на руки, но с удовольствием прибегала «гладиться». Через месяц стало понятно, что аллергии на неё у дочери нет, кошка вошла в нашу семью и осталась с нами навсегда. Узнав о нашем решении оставить животное, волонтеры из приюта свозили кошку на стерилизацию, закончили курс вакцинации и передали в наши руки. Потом они помогли найти дом всем котятам-Мусичам.
Мы живём вместе уже почти шесть лет. Муся сегодня — дородная кошка с лоснящейся шерстью, что, впрочем, не мешает ей легко запрыгивать на шкаф, носиться по всей квартире за игрушечной мышкой и иногда проказничать. Она встречает нас у дверей, когда мы возвращаемся домой. И хоть по-прежнему неохотно идёт на руки, но всё так же громко и радостно мурлыкает по любому поводу, не кусается и не царапается. И она очень любима. Дочь, которой уже стукнуло 18, часто повторяет, что не знает, как бы жила без неё. А бабушка говорит, что «Муся — тоже человек».
Шесть лет назад — примерно тогда же, когда у нас появилась Муся, мне довелось войти в число организаторов проекта «Премия „Мой ласковый и нужный зверь“». Премией отмечают животных и зоозащитников — волонтеров или людей, которые помогают братьям меньшим. Например, в этом году в число победителей вошли подростки из Подмосковья, которые спасли из пожара детей и животных. И трехлапая Рона из Калининграда — как и Муся, бывшая бездомная, потерявшая лапу, жившая в приюте «Славянское», который спас сотни собак, и нашедшая новую семью и дом. Сейчас Рона работает канистерапевтом с детьми — помогает им учиться читать.
За время работы в проекте я много общалась с зооволонтерами — в первую очередь, калининградскими. Оказалось, что наши частные приюты практически всегда — на грани выживания, без господдержки, с нехваткой корма. Руководители и волонтеры приютов сами строят вольеры, лечат, вакцинируют животных, даже берут ипотеку, чтобы строить кошачьи и собачьи дома. Помогают им простые люди, а не государство. Главная задача частных приютов — не просто забрать с улицы бездомных, но и найти питомцам новый дом. Но они буквально «утопают» в новых животных, на содержание которых нужны новые и новые средства, руки и силы. И основная причина переполненности приютов — увы, человеческое равнодушие. Хозяева выбрасывают на улицу некогда любимых питомцев — больных, нестерилизованных, непривитых. Те, кого они когда-то приручили, становятся для них как ненужный мусор.
Тема животных почти всегда раскалывает общество: одних клеймят «зоошизой», других — «догхантерами». При этом нельзя отрицать, что в обществе действительно существуют представители крайних проявлений — есть те, кто ставит зверей выше людей, и те, кто видит в них «ненужный хлам». Но разве животные виноваты, что оказались на улице? Когда бездомные псы нападают на людей — трагедия. Но кто создал условия для этой трагедии? Они сами? Или люди, которые допустили, чтобы эти животные оказались без дома?
Муси не было бы у нас, если бы в те времена Госдума додумалась утвердить поправки, предполагающие уничтожение невостребованных бездомных животных. Те самые поправки, которые рабочая группа депутатов предлагает утвердить сейчас. Не было бы собаки Роны, которая помогает детям. И других таких нужных питомцев. Ведь, наверное, нужно не пытаться уничтожить животных, а привлекать к ответственности тех, кто выбрасывает их на улицу, не позволять заводить их людям с безответственным отношением, обязать стерилизовать и вакцинировать и т.д. и т.п.
Когда Муся, рядом свернувшись клубком, заводит своё «тракторное» мурлыканье, я слышу в нём больше, чем просто звук. Это песня благодарности за то, что люди не прошли мимо, помогли победить саму смерть. И пусть кто-то скажет: «Это всего лишь кошка». Для нас же она — член семьи, ласковый зверь, живое напоминание, что каждый, кто протягивает руку помощи, меняет мир. И эта история — не про жалость. Она про то, что один добрый поступок, словно пазл, встраивается в другой, и вместе они создают шанс. Шанс для кошки со сломанной челюстью, для девочки-аллергика, для волонтёров, которые спасают щенков и котят. Законы должны не отнимать эти шансы, а умножать их. Потому что жизнь — даже если она помещается в мурлыкающем комочке у дороги — бесценна. Всегда.
© 2003-2025