«Близкий незнакомец»: запуск художественного проекта России, Литвы и Польши

— Для начала несколько слов о проекте. Он направлен на укрепление культурных связей между Россией, Польшей и Литвой. Сроки реализации — два года, за это время будет проведено 11 обменных выставок, примерно 36 арт-резиденций, будет издан художественный путеводитель «Арт-гид: Гданьск-Калининград-Клайпеда», каталог «Город in siti», посвященный уличному искусству. Кроме того, в трех городах пройдут музыкальные фестивали «Звук вокруг» и фестивали по созданию произведений искусства в общественных пространствах. Первая выставка, которая заработает в рамках проекта — это выставка современных калининградских художников «Made in Kaliningrad», она откроется в начале мая в Клайпеде. А в августе на выставке в Калининграде будут представлены работы Витослава Червонки — родоначальника видеоарта и экспериментального искусства в Польше.

Мы работаем с очень большим бюджетом — это 873,6 тысячи евро, и мы планируем их освоить за эти два года. Для Балтийского филиала ГЦСИ подобные «соседские» проекты не в новинку. Например, проект «Анклав» (БФ ГЦСИ и замок Уяздовский в Варшаве) в прошлом году получил премию в области современного искусства «Инновация» за лучший региональный проект. «Близкий незнакомец» реализуется БФ ГЦСИ в сотрудничестве с Центром современного искусства «Лажня» — директор Агнешка Володько — и Центром культурной коммуникации Клайпеды — Игнас Казакевичус. 

— Участвуя в этом проекте, мы бы хотели сорвать маски, разрушить те стереотипы, которыми напичкано постсоветское информационное пространство. Что мы на самом деле знаем друг о друге? Кто такие поляки? Кто такие литовцы? Кто такие русские? Не говоря уже о том, что вы знаете о современном искусстве в Калининграде?

Агнешка Володько:

— После того, как упал железный занавес, всем стало интересно, — и полякам, и литовцам — что происходит с искусством на Западе и все стали ездить смотреть его, и забыли о том, что близко. И молодое поколение забыло о важности своей истории, об исторических корнях, которые важны для нашей культуры. Этот проект будет поводом поближе познакомиться друг с другом и построить эти отношения.

Игнас Казакевичус:

— Мы спросили нетипичного представителя Клайпеды, что он знает о Калининграде и о калининградском искусстве. И этот представитель отвечает: «Калининград — это столица балтийского янтаря, только я не знаю, там ли его копают. И еще там есть море, поэтому там часто проводят пленэры». Все! А о современном искусстве они ничего не знают. Но я надеюсь, что за эти два года, пока будет длиться проект, нам удастся о нем рассказать и заново познакомиться друг с другом. В проекте будут участвовать не только визуальные художники, но и журналисты, и писатели.

Евгений Уманский:

— Да, действительно, в «Близком незнакомце» есть такой проект — арт-экспедиция. Для художников, критиков, журналистов, пишущих про искусство, будет организовано путешествие от Гданьска до Клайпеды с заездом в исторические места и так далее, по результатам этого путешествия будет издан арт-гид, примерно такой, каким в свое время был арт-гид по Калининграду.

Агнешка Володько:

— В наши резиденции будут приезжать художники из разных стран. Нам важно, чтобы искусство присутствовало не только в пространстве галереи, но и выходило на улицы. Чтобы его увидели и те люди, которые не ходят на выставки. Потому что искусство — это всегда возможность для разговора с самим собой или с несколькими собеседниками. Цель искусства, которое входит в широкую общественную жизнь — вызвать этот диалог.

Игнас Казакевичус:

— Я не знаю, как в Гданьске и в Калининграде примут литовских художников. Наверное, это, все же, будет зависеть от кураторов, но нам бы хотелось, чтобы было найдено что-то среднее между провокацией и просто иллюстрацией истории или какой-то тенденции. Что происходит сейчас с городским пространством Клайпеды? Оно декорируется малыми скульптурными формами: то мышь какую-то поставят, то пса. А потом еще и придумывают легенду: мол, если загадать желание и почесать мышку за ухом, то оно исполнится. Я бы довел это до абсурда — поставил бы тогда в городе не одну мышку, а тысячу мышей, и город стал бы в Европе известен как мышиный. У нас большой опыт работы и очень важно, чтобы художник вошел в контекст и понял, что в этом месте делать можно, а чего нельзя. Потому что то или иное произведение. У каждого художника будет время, чтобы не только познакомиться с рабочим пространством, с его историей, но и пообщаться с людьми, которые там живут, вовлечь их в свою будущую работу, в свою стратегию. Я знаю по опыту, что произведения паблик-арта художников могут быть разрушены, разломаны тут же или через месяц или два, но если много лет подряд ставить такие временные вещи, ты успокаиваешь человека, и он постепенно привыкает к чему-то новому. Он думает, что в его городе есть что-то странное. То, чего нет в других городах.

Евгений Уманский:

— Для нас этот проект, прежде всего, будет разговором с властью. Понятно, какая ситуация сейчас в России. И когда художник здесь и сейчас выходит на улицу и декламирует свой манифест, свой взгляд на происходящее, делает артистическое высказывание, которое связано с политикой, с социальностью, то зритель начинает задумываться. 

Но художники, которых пригласят кураторы для участия в паблик-арт интервенции в Калининград или в другие города, не обязательно будут ориентированы на политический перформанс. Паблик-арт, как и любой вид искусства, разнообразен в своих артистических проявлениях. В прошлом году в рамках арт-резиденции у нас работал литовский художник Юозас Лайвис, он сделал проект «Евро-мушка», серию фотографий, виды Калининградской области через оптический прицел. Он ездил с муляжом этой мушки по самым разным местам области и делал такие фотографии. Этот проект о том, что мы все находимся под прицелом, и так называемый «большой брат» в Европе за всеми нами наблюдает. Но называть ли этот проект Юозаса политическим? Я бы не стал.

Агнешка Володько:

— На одном семинаре по современному искусству выступала очень известная женщина-философ из Франции. Она сказала фразу, которую я очень хорошо запомнила: «Нет искусства, которое не было бы политическим». И даже Айвазовский тоже политический художник.

Евгений Уманский:

— Я поясню слова Агнешки: мы, на самом деле, сейчас говорим о контексте. Если поместить картину Айвазовского на выставку, посвященную упущенным Россией территориям, то тогда да, в этом контексте он становится политическим художником. И мы получаем эффект, которого не ожидали. Когда мы готовили выставку, посвященную пятнадцатилетию ГЦСИ в Калининграде, художник Владимир Щербаков предложил поработать со старым кинотеатром «Баррикады», который, как вы все знаете, уже давно не работает и передан РПЦ. Щербаков хотел сделать инсталляцию: снять вывеску с кинотеатра, эту надпись «Баррикады», отремонтировать ее и выставить у нас в «Мансарде» как объект и под ней показывать фильм Эйзенштейна «Броненосец „Потемкин“». Я, как куратор проекта, позвонил в епархию. Там сначала моему звонку обрадовались, идея им понравилась, но попросили перезвонить позже, им нужно было время на обсуждение. Когда я позвонил в епархию во второй раз, со мной разговаривали ну просто каким-то потусторонним голосом: «Мы с вашим современным искусством никаких дел иметь не хотим». Хотя я уговаривал их, как мог, что мы напишем, что проект был реализован при помощи и участии РПЦ, но они не захотели.

Текст, фото — Александра Артамонова