Калининградский реконструктор: «Память павших солдат Первой мировой властям безразлична»

— Как вы пришли к мысли заняться Первой мировой?

— В 2004 году в музее «Фридландские ворота» проходила фотовыставка, посвящённая памятникам и захоронениям Первой мировой войны на территории нашей области. С этого, можно сказать, всё началось. Увидел, стало интересно, начал искать информацию. К этой теме меня также привлёк и сайт калининградского краеведа Валентина Миловского. Там я нашёл достаточно большой раздел по памятникам и захоронениям периода Первой мировой. Просто смотрел фотографии, выписывал названия, потом пытался найти эти объекты на карте, а затем и на местности. На начальном этапе возникало много сложностей с поиском информации и её достоверностью. Например, многие названия немецких населённых пунктов были написаны кириллицей, к тому же без принадлежности к определённому району, что затрудняло поиски в каталогах и на картах.

— У вас организация, вы друг с другом общаетесь?

— Фактически организации никакой не существует, есть только 4–5 человек на всю область, которые так или иначе занимаются этой темой — поиском захоронений, памятников, пытаются все это зафиксировать, систематизировать, чтобы в дальнейшем сделать, может быть, какой-то каталог. Между собой мы общаемся, поддерживаем отношения.

— Есть связи с теми, кто занимается Первой мировой за пределами области?

— Да, через интернет находишь единомышленников в разных странах. Есть друзья в Германии, в Польше, в Литве, России.

— Почему именно Первая мировая?

— Сложно сказать… Наверное, потому что на тот момент информации по теме Первой мировой в нашем регионе было не очень много и практически ничего о захоронениях и памятниках, при этом стало выясняться, что число таких объектов довольно велико. Хотелось ответить для себя на многие вопросы: что это, откуда взялось и что означает.

— Какие здесь шли бои во время Первой мировой?

— В 1914 году здесь проходили одни из первых боёв той войны, русская армия вступила на территорию Германии, пытаясь отвлечь на себя часть сил немецкой армии. Собственно говоря, это удалось: немцы сняли часть своих сил с Западного фронта и перебросили их в Восточную Пруссию. Данное событие историки оценивают неоднозначно: кто-то говорит, что благодаря этому война затянулась на 4 года, и Германия, в конечном счете, проиграла, при этом добавляя, что Россия спасла Францию. Другие считают, что если бы не произошло такой переброски войск, ход истории остался бы тем же самым. Но так или иначе, русская армия вела бои на территории, позднее ставшей Калининградской областью, с августа 1914 по март 1915 года. В следующем году будет отмечаться юбилейная дата начала войны. С одной стороны, может быть это и хорошо — будут выделены средства на реставрацию памятников и захоронений. С другой, немного обидно, так как до этого момента эти объекты были забыты. Как сказал один знакомый, историю у нас любят исключительно ради круглых дат. Есть опасения, что юбилей пройдёт, а вместе с ним и благие намерения.

— Серьезные сражения здесь были?

— Небольшие сражения за отдельные населённые пункты на востоке, например Шталлупененский бой, а также получившее известность Гумбиннен-Гольдапское сражение, закончившееся в пользу русской армии. Как раз то сражение, благодаря которому позже историки напишут о спасённой Россией Франции.

— Сколько памятников и захоронений на территории области?

— Прежде всего, стоит остановиться на различиях этих двух категорий. Первая — памятники или памятные знаки, которые не подразумевают под собой могилы. Зачастую это скульптурные композиции, созданные в память о павших. Большая их часть устанавливалась вблизи кирх на деньги церковных приходов. Кроме этого, были и так называемые «полковые» памятники, которые солдаты устанавливали своим погибшим сослуживцам. Информации по памятным знакам не очень много и, по приблизительным подсчётам, у нас их было более 100, но на сегодняшний день найти в различном состоянии удалось примерно 50.

Вторая категория — непосредственно захоронения, где погребены участники сражений. Благодаря проводимому немцами учёту и систематизации сейчас можно определить, сколько кладбищ и захороненных солдат было в том или ином населённом пункте. В Восточной Пруссии было зафиксировано более 2200 захоронений, но после раздела её территории, в Калининградской области насчитывается 1000 с лишним, из них большая часть — те, на которых похоронены и немцы, и русские. По количеству захороненных на территории нашего региона — их в общей сложности 23330 человек — 12257 немецких солдат и 10780 русских. Там также захоронены и мирные жители, погибшие во время боевых действий, есть захоронения пленных из других союзных России государств.

Кстати, Калининградская область — единственный регион на территории России, где проходили сражения той войны. И Восточная Пруссия — единственное место на территории Германии, где были боевые действия, потому что остальные сражения немцы вели на территории соседних государств. У наших захоронений есть особенность — они не переносились и не укрупнялись в одно единое кладбище, как это было, например, во Франции. Они находятся практически в тех же местах, где шли бои. Это одновременно их плюс и минус. Плюс, поскольку эту особенность можно было бы использовать при создании новых туристических маршрутов по местам сражений Первой мировой. Правда, это такой узконаправленный туризм, но идея интересная. В Польше такие маршруты создаются, там приводят захоронения в порядок, тратят деньги на восстановление братской могилы неизвестных русских солдат Первой мировой войны в Пише.

Минусом при этом является их труднодоступность и рассредоточенность, так как после укрупнения населённых пунктов в советское время многие посёлки перестали существовать, а вместе с ними и дороги. Добираются туда только мародёры. Бывает, приходишь на достаточно крупное кладбище, где захоронены только русские воины, возможно кому-то прадеды, а оно полностью раскопано, кости выброшены на поверхность… И все это делается ради пряжки или пуговиц, которые потом продаются за сравнительно небольшие деньги.

— Многие кладбища подвергаются нападению мародёров?

— Очень многие. Даже те редкие, что расчищены и поставлены на государственный учёт. Несколько лет назад была интересная история, тогда мы с моим другом искали по карте одно захоронение в Нестеровском районе. Выходим на место, а там ничего нет, спрашиваем у бабушки, живущей по соседству. Говорит, что памятник был, но года четыре назад приехали ребята на машине, выкопали памятник с останками и всё увезли. А через пару месяцев при осмотре импровизированного музея из памятников довоенных времён, что у входа на городское кладбище по Балтийскому шоссе, я замечаю необычной формы надгробие с фамилией. Затем при сопоставлении архивных данных понимаю, что это как раз тот памятник, который мы искали в 130 км от Калининграда. Кто это сделал, сложно сказать, но простые мародёры надгробие из бетона просто выкинули бы. Кстати, как-то приезжаю на кладбище снова, а памятника нет. Мне говорят, мол, увезли для киносъёмок в Балтийск. Кроме этого в том музее под открытым небом есть плиты, где выбиты фамилии русских солдат. Вероятно, это были погибшие в плену, потому что там указана дата, когда боевые действия здесь уже закончились.

— Народный союз Германии интересуется захоронениями?

— Да, конечно, с начала 90-х Народный союз активно работает на территории области и каждое лето проводит расчистку воинских захоронений Первой мировой. Плюс к этому в 1999 году постановлением администрации Калининградской области у нас было определено 9 кладбищ со статусом иностранного воинского захоронения. По действующему межправительственному Российско-Германскому соглашению «принимающая» сторона должна обеспечивать защиту и уход за иностранными могилами на своей территории. Об образцовом содержании советских захоронений в Германии написано много, а вот обеспечить хорошее состояние иностранных кладбищ у нас удаётся не всегда. Так, в прошлом году на интернациональных кладбищах в Калининграде и Добровольске вандалами были повреждены надгробия. И всё равно немцы выделяют средства на ремонт, уход за кладбищами на территории России.

— Сколько памятников и захоронений числится на официальном учёте наших властей?

— Одним из постановлений правительства Калининградской области от 2007 года утверждён перечень памятников регионального и муниципального значения. Согласно этому документу, памятных знаков, относящихся к Первой мировой войне, у нас 36. Захоронений — 21. Согласно приказу областного Министерства культуры от того же года, ещё 5 памятников и 4 захоронения относятся к категории выявленных. На них также распространяется охрана государства, но они официально не имеют статуса объекта культурного наследия. Что интересно, в этот список выявленных объектов они были занесены еще в 2007 году, и до сих пор не получили статус объекта культурного наследия. Это всё, что стоит сегодня на учёте из более чем 100 памятников и 1000 захоронений.

Закон требует сохранить 

— По поводу захоронений. Когда возникла история со строительством детсада в Балтийске на месте бывшего кладбища, развернулась серьезная дискуссия. Суть её в следующем: у нас в области, куда не ткни, везде захоронения. И если мы будем их сохранять, то строить будет негде. Вы считаете, что захоронения должны быть сохранены, или можно перезахоранивать останки в другом месте?

— В каждом случае нужно подходить индивидуально. Не думаю, что в Балтийске так всё застроено, как в Китае, что некуда было здание воткнуть, кроме как на кладбище. Что касается солдат, погибших в Великой Отечественной войне, и до сих пор лежащих в засыпанных окопах или воронках, а не захороненных на кладбищах, то, безусловно, необходимо производить их поиски и перезахоронение.

Вероятно, многие не знают, что у нас в стране действует закон «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», в котором прямо сказано: все захоронения защитников Отечества (подразумеваются, естественно, русские воины) должны сохраняться, ставиться на учёт. Но, как мы видим, ничего этого у нас нет, закон не исполняется. Все кладбища Первой мировой войны в нашей области были официально сформированы в 20-е годы прошлого века и до 1945 года они были в образцовом состоянии. На русских и немецких могилах стояли памятники, за ними ухаживали даже во времена нацистов.

Хочется рассказать об одном примере человеческого безразличия к памяти павших солдат. В Нестеровском районе на территории бывшего немецкого поселения Дееден есть захоронение 74 русских солдат, погибших в 1914 году, которое мы пытаемся спасти. После Великой Отечественной посёлок перестал существовать, а кладбище, хоть и утратило надгробия, осталось на том же месте. Оно сейчас хорошо читается на местности, как прямоугольник, и на старых картах оно тоже отмечено. В июне 2012 года на соседнем участке проводились земляные работы, и кладбище было повреждено. При прокладке по нему грунтовой дороги для строительной техники часть костей оказалась на поверхности. Это заметил священник из Нестерова протоиерей Георгий Бирюков. Он написал нам, после этого стали думать, как можно спасти солдатские могилы. Выяснилось, что отец Георгий еще в 2010 году писал местным властям письма, где сообщал, что там-то и там-то находятся воинские захоронения, их нужно поставить на учёт, огородить и обеспечить сохранность. На что поселковая и районная администрация давали по сути отписки, говорили, что эти захоронения не числятся ни в каких списках, и вообще денег нет. Не совсем понятно, при чём тут деньги, потому что это прямая обязанность этих сотрудников, за это они получают зарплату. Для того чтобы выехать на место, составить необходимые бумаги, а затем запретить уничтожение погоста, больших затрат не требуется. Получается, что спустя год кладбище начинают раскапывать, священник вновь начинает писать письма и снова приходят отписки. Потом, когда мы обратились к телевизионщикам, они приехали и говорят: понятно, все плохо, что раскапывают, но мы уже репортажей 60 отсняли, и ничего не меняется.

— И вы пытались его отстоять? Ведь его уничтожение — нарушение российского законодательства?

— Повторюсь — от всех официальных органов приходили лишь отписки. Выяснили, что собственник земли — известный в регионе предприниматель Долгов. На сегодняшний день мы ведём с ним переговоры о необходимости сохранения воинского кладбища и недопущении проведения сельхоз работ, из-за которых оно может быть утрачено безвозвратно.

— Может быть, оно не является официально кладбищем для нашего законодательства?

— Вы затронули очень больной вопрос. Несмотря на гарантии сохранения, которое даёт существующее законодательство, на сегодняшний день воинские захоронения стали заложниками бюрократической волокиты. Для того чтобы можно было сохранять военные могилы, они должны быть на учёте. В своих ответах различные органы ссылаются на факт отсутствия объекта в тех или иных бумагах, следовательно, по их логике, и фактическом отсутствии. Но в тех случаях, когда прямо указываешь им на то, что нужно поставить на учёт, слышишь либо пустые обещания, либо истории про отсутствие средств. Получается замкнутый круг. Но дело в том, что закон не делает различий, стоит кладбище на учёте или нет, оно должно в любом случае сохраняться, даже если надгробия утрачены!

— Есть фамилии тех людей, которые захоронены на кладбищах в нашей области?

— Что касается немецких солдат, благодаря стараниям их соотечественников удалось сохранить большую часть фамилий, к тому же с указанием наименований воинских подразделений. Русские же в 99% — «неизвестные русские воины». Именно «воины», а не «солдаты» немцы довольно часто писали на памятниках, видимо, как знак особого уважения к павшим. Между прочим, определение, хотя бы частичное, фамилий русских солдат может стать отличным проектом к столетнему юбилею войны. Это уже попробовали сделать энтузиасты для одного из кладбищ близ Гусева — в бывшем посёлке Лощинка. Московский исследователь Валентин Юшко разыскал в архивах данные о погибших русских солдатах одного полка, где были указаны дата и населенный пункт, где они погибли. Бывший директор гусевского музея Анатолий Фесенко, насколько мне известно, на свои деньги организовал установку мемориальной плиты. Это, конечно, титанический труд, особенно по части архивной работы, но стоит попробовать сделать хотя бы для нескольких захоронений.

— Если я правильно поняла, то, в соответствии с упомянутым законом, все кладбища, на которых похоронены русские воины, должны быть сохранены и охраняться. У нас таких кладбищ более 500?

— Да. Самое крупное кладбище на территории Восточной Пруссии находилось в Кёнигсберге на пересечении нынешнего Московского проспекта и ул. Дачной, где сегодня стоит «Вестер-сити», заправка и автомобильный центр.

— Оно там, наверное, давно уничтожено?

— Думаю, этот вопрос стоит задать официальным органам, призванным сохранять культурное наследие. Сложно говорить об этом, никаких официальных документов на этот счёт мне не попадалось, но здания там построили сравнительно недавно, примерно в начале 2000-х. До этого там стояли деревья, можно предположить, что и захоронения до застройки были на месте, точно так же, как и сейчас они могут быть где-нибудь под асфальтом парковки. Вообще этой цепочке кладбищ (от Московского проспекта и до Литовского вала) крупно не повезло — все они ушли под строительство, и причём не так давно. Есть фотографии, где в земляном отвале за забором стройки автоцентра на ул. Гагарина лежат памятники и человеческие кости. Но важно сохранить то, что осталось. Как справедливо заметил Альберт Адылов в своём открытом письме к губернатору, на Московском проспекте на небольшом клочке между заправкой и дорогой можно хоть какой-нибудь памятный знак поставить.

Памятники исчезают

— Памятники и памятные знаки в каком сейчас состоянии?

— Состояние также самое разное. Так, единственный на учёте памятник в Калининграде на ул. Малоярославской — памятник инженерным войскам, реставрировался в 90-е годы и сегодня находится в сравнительно хорошем состоянии, хотя в этом году его планируют ремонтировать. Но вот опять, вспоминая письмо Альберта Адылова, зачем тратиться на ремонт и так хорошо сохранившегося памятника, когда есть еще 5–6 на территории города, которые даже на учёт не поставлены? И когда спрашиваешь, а почему бы их не отреставрировать, говорят, что они на учёте не стоят. Вот, ей-богу, постоянно бьёшься в закрытую дверь.

— А какие не стоят на учете?

— Один на улице Катина в частном секторе за домами. Два в Макс-Ашман-парке: павшим членам гребного союза «Пруссия» и альтштадтским гимназистам. Правда, от первого остался лишь постамент — в начале 90-х скульптуру «Умирающий боец» перевезли вроде бы в Художественную галерею на хранение, но там следы ее теряются. Второй памятник до сих пор на месте, но он сброшен с постамента и лежит на земле. Затем памятная доска погибшим кирасирам, сейчас превращённая в кусок стены на углу в Озерном проезде, где висит рекламная растяжка. Стоит упомянуть и памятник на Парковой аллее, который пару лет назад расчищали энтузиасты. Или вот взять Гусев. На набережной, где сейчас собираются строить мемориальный парк в честь Первой мировой, было два полковых памятника на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. До сегодняшнего дня от них осталось немного, но даже это в скором будущем может быть утрачено безвозвратно. Парадокс, но одни памятники считают менее правильными и уничтожают ради установки на их месте новых — «своих», хотя и первые, и вторые имеют отношение к Первой мировой войне. Не уверен насчёт дальнейшего восстановления, но их можно просто сохранить, а так потом про их существование никто и не вспомнит.

— Русские памятники есть?

— Установленных немцами нет, к сожалению. Есть несколько, которые уже в наше время появились. Памятник Гумилёву на стене Дома искусств в Калининграде, ему же в посёлке Победино Краснознаменского района, крест в честь подвига ротмистра Бушнева и памятные доски в честь парада русской гвардии в Инстербурге в 1914 г. Но несмотря на то, что немцы не ставили русским солдатам памятников, они считали необходимым постоянно ухаживать за их могилами.

— Как же тогда памятник российскому полководцу Барклаю-де-Толли появился в те времена?

— Он установлен до Первой мировой, в 1821 году, когда отношения России и Германии были дружескими. По существующей легенде считается, что памятник стоит на месте захоронения сердца полководца — недалеко от усадьбы, где он провёл последние часы жизни. И когда два года назад разлетелась новость об осквернении памятника местным жителем, который выбил одну из плит памятника, некоторые предполагали, что он искал сердце полководца.

— А в итоге оказалось, что этот молодой человек даже не знал, кто такой Барклай-де-Толли… Этот памятник тоже стоит на учёте?

— Да, он стоит на учёте с 60-х годов прошлого века и является памятником федерального значения, но до сегодняшнего дня не имеет собственника.

Неподалеку от того места, в пос. Ульяново Неманского района на государственном учёте числится памятник Первой мировой, который официально является объектом культурного наследия муниципального значения, включён в списки. В советское время его частично разрушили, и он был поставлен на учёт в руинированном состоянии. До недавнего времени на земле оставалась скульптура орла из гранита работы знаменитого скульптора Кауэра (он автор барельефа «Геркулес» в районе ул. Бассейной и озера Пионер, фонтана «Путти» и т. д.). В 2011 году выяснилось, что скульптура  исчезла. Начинаем выяснять, как, что, что нужно делать. Знакомые подсказывают, что необходимо писать письмо в областную службу охраны памятников. Я искренне удивляюсь: «Почему я, простой гражданин, должен писать в службу по охране памятников, разве звонка недостаточно?». Говорят, что нет. Удивительно, потому что эта служба живет за наши налоги, и это их прямая обязанность — заботиться о сохранении памятников, они должны выехать, посмотреть, определить, подать заявление в правоохранительные органы. Но нет, так нет, написал заявление, отослал, меня поблагодарили ответным письмом. Через какое-то время заходил узнать, что там с памятником. Меня посылали из кабинета в кабинет, говорили, мол, подождите, сейчас сотрудник вам ответит. Наконец, сотрудник ответил, что направили мое обращение в органы внутренних дел, ведется расследование. Я спросил: «Ну как же так? Памятники исчезают, а вы ничего не предпринимаете?» Мне отвечают: «Да вы знаете, сколько у нас этих памятников, как все это сложно!?» Тогда я поинтересовался, почему эксперты оценили ущерб памятнику Барклаю-де-Толли в 90 тысяч рублей, а суд присудил только 20 тысяч, и на этом дело закрыли. Мне говорят: «Это не ваше дело, мы тут своим занимаемся, вы своим. Кто вы такой, вообще не организация!» Потом зашёл разговор о том, что у памятника де-Толли столько лет нет собственника, мне отвечают: «Такие все умные! Вот если вы такой умный, берите и сохраняйте все эти памятники!» На этом разговор закончился. Это частный случай и конкретное должностное лицо, но последняя фраза характеризует проблему в целом по региону.

— Я так понимаю, что нет смысла спрашивать, как у нас эти памятники сохраняются, потому что конкретная история говорит сама за себя.

— Другой проблемой для памятников, даже стоящих на государственном учёте, является их постепенное разрушение. Например, бетонные надгробия на кладбище Первой мировой в Советске попросту покрасили краской, понятно, что хотели сделать красиво, но для бетонного памятника нет ничего хуже краски, которая запирает влагу и затем при морозах разрывает его изнутри. Сегодня вновь встаёт вопрос о ремонте мемориалов Великой Отечественной войны, которые уже были отремонтированы к 65-летнему юбилею, здесь начинаешь задумываться о качестве.

— Есть памятники, которые мы можем потерять уже сейчас?

— Недалеко от Калининграда, в пос. Зеленополье, на стене полуразрушенной кирхи есть уникальный, возможно, единственный в своём роде, памятный знак погибшим в Первой мировой. На мозаичном панно из смальты изображён сеятель, разбрасывающий зёрна в плодородную почву, которой являются погибшие воины. Из почвы произрастает молодой росток, олицетворяющий новую мирную жизнь, начавшуюся после окончания войны. Изображение сеятеля и немецких солдат в характерных стальных шлемах — аллегория, а за основу взят Евангельский сюжет или Притча о сеятеле. Стоит отметить, что эта мозаика послужила основой для целого цикла гравюр «Вечно живые» известного литовского художника Стасиса Красаускаса, за который он в 1976 году был удостоен звания Лауреата Государственной премии СССР. Красаускас адаптировал образ погибшего немецкого солдата для советской аудитории, заменив германский стальной шлем М-16 на советский СШ-40. Сказать, что будет обидно, если мозаика рухнет вместе со стеной — не сказать ничего.

— Наверное, он сейчас в собственности Русской Православной Церкви?

— Вместе с кирхой. Но после двух лет, которые прошли с момента передачи таких объектов, здесь ничего не изменилось. По стене уже идёт большая трещина, и скоро она может просто рухнуть.

Понимаете, в регионе с таким огромным культурным наследием нет ни одной официальной организации, которая занималась бы реставрацией. Все, кто у нас что-то делает — строительные фирмы, которые за определенное количество тысяч рублей получили лицензию на производство реставрационных работ, но работают там те же гости из Средней Азии. И на самом деле деньги не всё решают, нужны знания и специалисты. Вот есть такая целевая программа «Сохранение, использование, популяризация и государственная охрана объектов культурного наследия». И у меня при её прочтении возникли вопросы. На памятники и захоронения, относящиеся к Первой мировой, выделяется 7 млн рублей, сумма немаленькая, учитывая, что их поставлено на учёт всего несколько десятков. И тут читаю сообщение, что Служба охраны объектов культурного наследия начала (вот интересно, а чем они раньше занимались, если только сейчас начали?) обследовать эти самые объекты. Они ездят и думают, что бы сделать: может, забор поставить, может, краской покрасить по старой советской традиции. Начинается аврал, все кричат: 14-й год скоро, надо что-то делать, разрабатывать программы, приводить памятники в порядок! А как они будут это делать — непонятно. И что потом будет с этими памятниками, когда пройдут юбилейные даты?

Текст — Оксана Майтакова, фото — из архива Александра Панфилова