«А виноватых нет?»: мать Камилы Разиньковой о том, как упавший шкаф изменил их жизнь
14 августа 2020, 09:40
В Калининграде 5 марта 2019 года 14-летняя ученица МАОУ ШИЛИ Камила Разинькова получила перелом позвоночника — в комнате интерната на девочку рухнул шкаф. Камила перенесла операцию, провела несколько дней в реанимации. С тех пор девочка передвигается на инвалидном кресле, учится в школе дистанционно и проходит дорогостоящие курсы реабилитации, чтобы снова начать ходить. Недавно стало известно, что уголовное дело, которое Следственный комитет возбудил по факту оказания не отвечающих требованиям безопасности услуг, прекращено — виновные в происшествии, которое в корне поменяло жизнь Камилы и ее семьи, не установлены. «Новый Калининград» записал монолог матери девочки — Гульназы Тихоновой — о том, как непросто, но очень важно бороться с обстоятельствами, несмотря ни на что.
— У Камилы инвалидность, диагноз «паралич нижних конечностей». По словам врачей, обычно семьи в такой ситуации впадают в депрессию и опускают руки. Не умеют принять люди это — не знают, как им дальше жить, пытаются виноватых искать... А мы вот, наоборот, ринулись сразу в реабилитацию. Когда это случилось, нам звонили постоянно из разных изданий — нас все время дергали, то и дело писали про нас какой-то бред. Поэтому я тогда категорически отказывалась беседовать с журналистами, боясь, что все перевернут. Мне объясняли, что хотят написать так, чтобы вышло более жалостливо. А мне не надо, чтобы нас жалели — мне надо, чтобы знали правду. Для журналистов история с моей дочерью — какой-то хайп, а для меня — наша жизнь.
Первые 12 часов, которые называют «золотые часы», потому что они были категорически важны для здоровья дочери, мы упустили — это большая ошибка наших врачей. Мне специалисты в ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр детской травматологии и ортопедии имени Г.И.Турнера» сказали, что очень поздно дочь на операцию отправили к ним — надо было в первый же день оперировать. Потому что ей в Детской областной больнице во время операции просто убрали осколки позвоночника, но спинной мозг не трогали, а там был отек. 5 марта это случилось, но только 9-го ее прооперировали в институте Турнера, то есть на пятые сутки. Хотя врачи из института говорили, что не надо было вообще ничего на месте делать, потому что Камила — «их пациент». Они давали свои телефоны и говорили: «Дайте главврачу, дайте губернатору — пусть они позвонят, и мы объясним им, что операцию у нас нельзя откладывать ни на минуту».
Я звонила и разговаривала лично с министром здравоохранения региона Александром Кравченко по мобильному телефону. Я его умоляла, чтобы нам предоставили самолет для транспортировки Камилы в Питер. Нам отказали. Кравченко сказал: «Она у вас умирает? Борт, если только она умирает». Я говорю, что вопрос стоит о том, будет она ходить или сядет в инвалидное кресло. Он спросил: «Вы доктор?» — и предложил, чтобы каждый занимался своим делом. Алиханов нам сказал, что доверяет компетентности калининградских врачей.
Родители из нашей школы подключили все свои связи — мы даже в Москву до МЧС дозвонились. Там нам сказали, что «только один звонок министра или губернатора, и мы дадим борт — через час будем у вас». Но нам-то все отказали, и в итоге транспортировать Камилу помог депутат облдумы Александр Богданов — он созвонился с «Аэрофлотом». Мы выкупили билет — в этом нам очень помогли родители из нашей школы. Перелет обошелся в 120 тысяч рублей. Потом региональное правительство нам возместило не все — только стоимость самих билетов, без страховки и налогов — но и на этом спасибо.
Камилу рано утром без позвонка, на одном уколе обезболивающего, погрузили в самолет. Питер из-за сильного снега нас не принял, и мы сели в Москве. Дочь плакала -— ей было очень больно, у нее поднялась высокая температура. Она просила: «Мам, сделай что-нибудь!». Врач, которая летела с нами, взяла у стюардессы цитрамон и дала Камиле. Только в семь часов вечера мы приехали в Питер. Дочь туда доехала в слезах, скрипя зубами. В институте Турнера, конечно, врачи от бога — когда мы въехали в ворота только, они уже нас на улице в халатах встречали. Совершенно другой подход к лечению, не как у нас в Калининграде. Здесь тебя в реанимацию не пускают, постоянно обрывками выпрашиваешь информацию о состоянии дочери, а в институте тебя везде без проблем пускают и врачи сами все рассказывают.
Когда мы вышли после операции в институте Турнера, нам сказал врач: «Снимаем розовые очки — ходить она не будет. Без шансов. Потому что спинной мозг уже не пульсирует».
Потом была реабилитация в самой реанимации — врач заставляла Камилу все время что-то пытаться делать. Дочке очень непросто это все давалось, она злилась. Врач приносила Камиле детские смеси, потому что ей нужен был белок и витамины. Там же другой врач отвоевал ей «космические ботинки» (компенсатор опорной нагрузки — прибор, стимулирующий опорные зоны стоп в режиме естественной ходьбы человека). Прибор лежал у нас в реанимации — три раза в день дочь его применяла, и по совету врача мы включали мультики, где герои ходят, бегают и прыгают, чтобы ее мозг нужные сигналы посылал.
Помню, как родители из ШИЛИ создали группу в соцсети «ВКонтакте», чтобы помочь Камиле организовать лечение — я к этой группе даже отношения не имела. А комментаторы начали обсуждать: кто такая эта Камила, она же не президентская дочь — почему она должна лежать в отдельной палате и так далее? Люди просто не понимали, что мы в отдельной палате лежали не потому, что это наша прихоть или мы какие-то звезды. Просто там в основном все с плановыми операциями, а после них только один день в реанимации проводят и сразу в отделение переводят пациентов. Но у нас был сложный экстренный случай, и мы в реанимации пролежали 12 дней. Из больницы посетителям нужно было уходить в шесть вечера, но я не могла Камилу оставить одну в таком состоянии. И в фонде мне посоветовали взять отдельную палату, но такие палаты бесплатно предоставляются только жителям Санкт-Петербурга.
Куда бы нас потом по направлению на реабилитацию ни отправляли, ряд необходимых процедур все равно в бесплатный пакет не входил — например, иглотерапия, электростимуляция и бассейн. Оттуда мы сразу отправились в центр в Польшу. Там медики сказали: «Камилу спасло то, что у нее первый разряд по фигурному катанию — есть спортивная подготовка. Если бы она с детства занималась не спортом, а пением или рисованием, то шансов не было бы на восстановление». А так специалисты в Польше надеяться на «память мышц».
Но сразу отметили, что встанет дочь на ноги при одном условии: если у нее будет три недели реабилитации — две недели отдыха, и так три-четыре года. И во время двухнедельного перерыва тоже должен быть бассейн и массаж.
В Калининградской области нас отправляли на реабилитацию в центр в Пионерский. Там написано «ортопедический санаторий», но мне кажется, это для смеха. Дороги там нет — брусчатка вся разбита, а ты по ней на коляске должен ехать. Чтобы попасть в зал ЛФК, нам нужно было из одного корпуса добраться до другого. Семь дверей нужно было пройти с огромными порогами. И в зале ЛФК заезжаешь — и такая большая ступенька. И вот ты как на платформу заехал и встал: тебе нужно звать или какого-то родителя здорового или тренера, чтобы тебе помогли коляску спустить со ступеньки. И каждый день нам приходилось Камилу с коляской вместе опускать-поднимать, опускать-поднимать. Это издевательство! 10 минут — массаж, 15 минут — беговая дорожка, 15 минут — ЛФК, и 15 минут — пресс-сапожки. Все-таки в Пионерском нет реабилитации — там санаторий.
В прошлом году нам помог «Росатом», и мы ездили в центр в Москве. Для того, чтобы ездить на реабилитацию в Польшу, мы выкручиваемся — нам помогают родственники, знакомые, родители из школы и самое главное — фонды. Сейчас мы сотрудничаем с фондом «Берег надежды» — огромное им спасибо. Периодически объявляем сборы, и с трудом, но получается оплатить новые курсы реабилитации. И все равно я каждый день встаю с одним единственным вопросом: «Где взять денег на то, чтобы поставить на ноги дочь?».
Сразу после операции Камила вообще ничего ниже колен не чувствовала, а сейчас говорит, что уже в некоторых зонах ноги начали чувствовать, если иголочкой уколоть. Раньше ей ножки поставишь, а она их даже в таком положении удержать не могла. Я делала ей без конца массаж ног, а она мне говорила: «Мама, я чувствую, как будто мои кости как в мешке трясутся». Через пару месяцев она еле-еле смогла пошевелить одним пальцем, чуть позже она смогла немного покачать ногой. Меня радует, что она со своим положением не смирилась, и уверена, что это ее состояние временное. Она так и говорит: «Я не буду сидеть в инвалидной коляске — я буду сидеть как все!». У нее жесткий характер — она может настоять на своем.
Сейчас Камила дистанционно окончила 9 класс в школе и перешла в 10-й. Мало того — она, похоже, чуть ли не единственная в России сдавала ОГЭ. Нам надо было уезжать на реабилитацию, и мы попросились сдать экзамены досрочно. Через неделю после того, как Камила все сдала, ОГЭ отменили в этом году.
Сейчас мы тоже на реабилитации в Польше. Стоять самостоятельно Камила до сих пор не может, но коленки стали покрепче. Сейчас дочь учат ходить по лесенке: с одной стороны она опирается на костыль, с другой — на поручни. Кожа ног перестала быть гиперчувствительной: раньше она теплую или холодную воду ощущала как ожог, а теперь же она различает теплое, холодное и горячее. Врачи говорят: «Ходить будет, но это очень долгий путь и кропотливый труд».
Меня часто спрашивают про суды и получение компенсации. Но вы представляете, что было бы, если бы я с первого дня происшествия кинулась искать виновного, пошла бы в суды, ждала бы экспертизу десять месяцев? Что бы стало за эти десять месяцев с моим ребенком? У нее ножки бы так и висели, как колбаски, а я бы вся в слезах сидела. А так как мы сразу бросились в реабилитацию, то у нас хоть какая-то надежда есть!
Однако новость о том, что уголовное дело закрыли, меня повергла в шок. Особенно неприятно, что меня не поставили в известность об этом — наш адвокат совершенно случайно узнала в прокуратуре, что дело было закрыто еще в марте. Как это так выходит, что ребенок получил в школе такую серьезную травму и стал инвалидом, а виноватых нет?
Записала: Екатерина Медведева. Фото: Виталий Невар / Новый Калининград
