Место возрождения: как спортсмены-реконструкторы променяли мечи на топоры и рубанки в «Ушкуе» (фото)

Городище «Ушкуй» в Правдинском районе, основанное выходцами из спортивно-исторического клуба «Западная башня», продолжает разрастаться и постепенно превращается в настоящий средневековый город со своими кузнецами, гончарами, ткачами, портными и прочими ремесленниками. Какие новшества там появились за последнее время, кто этим проектом занимается, с чего началось строительство и что ушкуйники делают, когда заканчивается туристический сезон, выяснял «Новый Калининград».

Сначала была баня

Если спросить у основателей городища, с чего все начиналось, то можно услышать два ответа: с клуба «Западная башня» или со строительства бани. Можно сказать, что одно породило другое. Дело в том, что реконструкторы давно собирались организовать площадку для своих мероприятий. Место должно было быть живописным и расположенным на разумном расстоянии от цивилизации. Нужно было просто с чего-то начинать.

«У родственников рядом хутор, и мы там изначально тусовались, — рассказывает руководитель клуба Евгений Беденко. — На бобров ходили охотиться (многие, кстати, и сегодня шапки из тех бобров носят), делали клубный исторический лагерь на поле с шатрами и палатками. Потом решили построить баню на речке: притащили из леса бревен, начали рубить, сделали срубик, но он получился так себе, потому что мы тогда были неважными плотниками».

В итоге «дырявенький» сруб перекочевал на поле и стал первой постройкой будущего городища. Сейчас его чаще всего неполиткорректно зовут «бабятней» или женской избой. Вскоре вокруг избы начали появляться навесы, где можно было укрыться от дождя, открылась кухня, а потом был выкопан колодец. Чем дальше, тем основательнее становились постройки.

Мечи променяли на топоры и рубанки

Еще до появления первых построек это место носило другое название — «Бобровое поле». Сейчас от него осталась разве что вывеска «Корчма у бобра». Название же «Ушкуй» с Восточной Пруссией никак не связано, однако оно стало своеобразным мостиком к истории других регионов России, где в XIV–XV веках промышляли новгородские пираты-разбойники. К тому же оно объясняет тягу к строительству средневековой флотилии.

Клуб «Западная башня» хорошо знают еще и по участию в соревнованиях по историческому фехтованию. Однако после того, как развернулась стройка, мечи реконструкторы «перековали» на струги, топоры и рубанки.

«Понятно, что в детстве мы все больше в рыцарей играли, — говорит Беденко. — В „Западную башню“ я пришел, когда мне 14 лет исполнилось. Она тогда только появилась. Турниры и сражения были двигателем, но потом клуб немного рассосался, и „старички“ устали. Я решил это дело возглавить и зарегистрировать официальную организацию — имя-то намоленное, коллектив один. Но с 2012 года все немного поменялось. Из рыцарской темы все перетекло в зодчество, плотничество, столярку. Процесс этот бесконечный, и объяснить, зачем это все, сложно. Просто таков путь».

На сегодняшний день в городище функционируют кузница, гончарная и столярная мастерские, а девушки продвигают ткачество (старинный ткацкий станок привезли из Кировской области).

«Скорняжным делом пока никто не занимался. Оно грязноватое, и нужен человек, который этим делом займется непосредственно, — добавляет Беденко. — Медовуху делаем, кулинарные эксперименты какие-то проводим. Коптильню делали, а скотина тут больше для туристов. Постепенно, быть может, дойдем до кур и до гусей».

Хаотичное средневековье

Первые постройки поселения появлялись на арендованной земле, сейчас она в собственности Евгения. «В прошлом же году этот участок я выкупил по преимуществу права аренды (десять лет мы его арендовали). Всего тут у нас где-то 10 га, но так как рядом хозяйство родителей, соседний участок тоже в аренду под пастбище оформлен. Конечно, есть опасность, что сельхозпроизводители придут и все рядом распашут, тогда средневековый антураж будет разрушен. Если бы эти участки мы оформить не успели, то и тут бы уже какой-нибудь рапс колосился. Вообще в районе сейчас, как оказалось, свободная земля закончилась», — рассказывает он.

Так как «Ушкуй» зовется историко-музейным парком, его застройка, начавшаяся с бани, сегодня проходит по строгим канонам. По словам Александра Казеннова, влившегося в клуб в 2017 году, каждое строительство начинается с поездки по музеям.

«Когда я в первый раз сюда приехал, тут стояла большая изба; маленькая изба (так называемая „бабятня“), с которой все начиналось; стояли стены избы, которой я сейчас занимаюсь, кузница, а также навес на месте сегодняшней таверны. Городских стен еще не было, но ров с валом имелись. Сейчас все продолжается. Условную типологию средневековых построек мы представить можем. Понятно, что если ставим сруб, то дело пахнет Русью, а, например, в Пруссии строили каркасно-столбовые дома. Но какие деревянные постройки были в Ордене, мы можем судить только на основании археологических раскопок, а их не очень большое количество известно. То есть у нас тут всего три типа построек: каркасные, лафетные и срубы. Такие дома условно могли ставить по всей Балтике. Это и Пруссия, и Литва, и в той же Руси они могли быть».

По словам Александра Казеннова, смешанные типы построек для средневековых поселений были весьма характерны. В качестве примера он приводит брестский музей «Берестье».

«Там раскопали целое поселение с кучей домов. Сейчас это музей, накрытый куполом. Но там такая хаотичность! В общем, не было никакой системы, — поясняет Александр. — Когда Женя начинал строить это городище, он с ребятами катался по Польше, где уже существовало несколько городищ подобного плана и музеев под открытым небом. Так набирались опыта, смотрели, что там строят. Там где-то очень хорошо сделано, а где-то ленятся и с гвоздями строят. Мы работали так, чтобы максимально приблизить к аутентичным постройкам. Большую часть бревен затесывали вручную. Если доски с пилорамы, то мы все следы спила скрываем, затесываем и зачищаем».

За несколько лет опыта в строительстве жилищ у создателей городища «Ушкуй» стало больше, поэтому последние постройки ближе к аутентичным, чем самые первые.

«Вот баня наша полностью без гвоздей собрана, — показывает завершенный в этом году проект Александр Казеннов. — Там все на шпунтах. Единственное, что из металла там есть — это котел и дверные ручки. Рубили мы ее больше года с привлечением всех доступных сил. Но в основном приложили руки трое: Женя Беденко, Леша Гетман и я. Сами на болото за мхом ездили, чтобы стены конопатить, глину для набивки полов, подготовки основания под печь и обмазывания стен тоже самостоятельно добывали. Крышу закрыли дерном, а под нее бересту подложили как изоляцию».

«Работа строится на том, что кто-то где-то что-то увидел, к тому же YouTube есть, и там много чего можно посмотреть, — добавляет Евгений Беденко. — У европейцев есть многолетний опыт, там технологии возрождают. А у нас в России есть реставраторы, у которых тоже много чему поучиться можно. Я лично у них многое подглядываю».

Гончарный горн с восьмивековой историей

Сейчас ушкуйники вовлечены в два крупных проекта: в строительство фахверковой таверны и гончарной мастерской с горном для обжига посуды. Второй проект под названием «Четыре стихии: связь времён» попал на конкурс «Креативный музей» и финансируется за счет гранта благотворительного фонда Владимира Потанина.

«Это наше будущее гончарное подворье, которое будет включать в себя навес, под которым будет стоять горн для обжига готовых изделий, — демонстрирует стройку Казеннов. — Отдельно будет выкопан так называемый глинник для замеса глины. Отдельно построим дом гончара с небольшим гульбищем (навесом), где будет размещаться продукция, гончарные круги и прочее».

«Затея — сделать аутентичную гончарную мастерскую, — поясняет Беденко, поколачивая деревянной киянкой глиняную конструкцию. — Это — глинобитный горн, то есть печь, в которой обжигают керамику. Мастер у нас уже есть, он умеет работать на ручном и ножном круге, то есть без электропривода, а аутентичным архаичным способом. Горн мы уже в течение двух месяцев изготавливаем из саманного кирпича, который, в свою очередь, делали из глиняной смеси. В процессе сушки мы эту печь уплотняем: колотим деревянными киянками, чтобы горн не растрескивался. Пока топим по чуть-чуть, чтобы печь подсыхала не только снаружи, но еще и изнутри. Когда дождемся полного высыхания, начнем нагружать посудой и проверять на практике».

За основу конструкции был взят горн, который хранится в музее-заповеднике «Куликово поле». Он датируется XIII веком.

«Он не целиком сохранился. Грубо говоря, от него только нижняя часть осталась, но подобных горнов уже штук шесть откопали. Основой была корзина из веток, поэтому другой бы вид у нас и не получился. Да, возможно сделать его выше, можно сделать верхнюю загрузку, но мы делаем боковую, так как прикинули, что горн большой и забираться туда просто неудобно, для этого пришлось бы дополнительное подмостье делать. Это боковое отверстие в процессе топки просто будет закладываться. Для этого мы специальные кирпичи изготовим, которыми отверстие перед обжигом заложим и замажем глиной. А потом окно будет снова разобрано, и операции можно повторять. Дверку тут не сделаешь. По идее, у современных печей для обжига керамики та же самая суть: есть камера, где нагнетается высокая температура».

Подобные конструкции, по словам Беденко, использовались довольно долго, а какой-нибудь деревенский мастер, не имевший достаточного количества обожженного кирпича, вполне мог применять такую конструкцию до XIX века.

По поводу местонахождения горна в средневековом городе между Евгением Беденко и гончаром Эдуардом Костенко произошел спор. Беденко считает, что они могут находиться внутри города, а Костенко — что только за городской стеной.

«Даже в Кенигсберге делали находки гончарных мастерских внутри города. Конечно, это не средневековые, а более поздние находки», — уверяет создатель городища.

«Вообще кузнецов, гончаров и колдунов селили как можно дальше от центра», — возражает ему Костенко.

«В первую очередь горожане переживали по поводу пожаров. Но если учесть, что дома у всех топились по-черному, пожар мог произойти везде. А горн вообще стоял отдельно и под своим навесом. Печь же внутри дома была гораздо более пожароопасной. Размещение все-таки, на мой взгляд, больше зависело от возможностей города», — поясняет Беденко.

Евгений признается, что ему самому интересно, сколько горн сможет прослужить и что с ним будет происходить в процессе эксплуатации.

«По идее, если он будет постоянно использоваться и не будет мокнуть под дождем, то прослужит долго. По поводу высоты навеса мы пока тоже спорим. Если что, будем какие-то искроуловители делать из плетней, обмазанных глиной, или даже трубу надстроим. Вероятно, труба понадобится, чтобы догнать температуру до необходимого уровня, — говорит он. — Точной инструкции, как это раньше люди делали, у нас нет, но у нас есть соображалка и опыт других ребят, которые что-то подобное уже делали. Мы что-то можем подсмотреть, поучиться. Реконструкторы в большой России что-то подобное уже делали, однако горнов такого большого размера я пока не встречал. Часто их начинают делать напоказ, для фестивалей. Но там их начинают топить еще сырыми, и тогда они начинают растрескиваться и крошиться. В общем, долго не держатся. Мы же хотим по полной высушить. Сейчас печь выравнивается по влажности, высыхает более однородно».

Крупнейшая постройка и вопрос окупаемости

Таверна, как и остальные городские постройки, возводится за счет заработанных за лето средств, без привлечения грантовых денег.

«Это большой, долгий и тяжелый проект, на который мы столько сил уже потратили, — демонстрирует конструкцию Беденко. — И еще придется потратить. Но вообще мы давно хотели сделать большой дом. Он нам нужен для работы в том числе. Это будет большой зал».

Можно сказать, что на сегодняшний день будущая таверна — самое основательное здание городища. Его каркас собран из дубового бруса (часть балок — елка, потому что просто не удалось найти дубовый брус нужного размера).

«Дуб и крепче, и меньше усадки дает, — продолжает Беденко. — Такие каркасно-балочные конструкции (фахверком их уже потом назвали) известны еще со времен римлян. Да и люди неолита первые постройки создавали, вкапывая столбы и замазывая пространство между балками глиной. Нашу постройку вполне можно отнести ко всему периоду Средневековья и к более поздним периодам. Проемы мы заполняем глиной, смешанной с соломой. С соломой стена и легче, и теплее».

Учитывая, что расходы на содержание городища с появлением все большего количества построек постоянно увеличиваются, вопрос окупаемости проекта — один из самых сложных.

«Да, в сезон мы зарабатываем, потому что туристическая тема с начала пандемии хорошо развивается, — рассказывает Беденко. — Но окупаемость — это сложный вопрос. Это ведь не проект, в котором построили декорации и отчитались. Все это делается больше на энтузиазме, на том, что по кайфу просто. Я вообще уже не могу сказать, сколько я сюда вложил и что отбилось. Но сегодня дохода хватает как минимум на содержание и обслуживание. Иногда и себе на пропитание хватает. Дело в том, что хозяйство это настолько разрослось, что чем-то другим я уже не могу заниматься. Никакого бизнеса у меня уже нет, кроме этого. Да, начиналось все как хобби по выходным, а теперь все заработанное тут и тратится. Семья в каком-то роде тоже сюда втянута. Да и в первую очередь это был клубный проект. Я тут всего лишь как фанатичный двигатель, но в одиночку бы мне ничего не удалось».

Вспомогательными занятиями ушкуйников стала организация корпоративов, исторических экскурсий и байдарочных сплавов. Поначалу реконструкторы привлекали сторонних байдарочников, а сейчас, когда поняли, что людям это интересно, они приобрели свои байдарки и организуют свои сплавы.

Возрождение ремесел

На постоянной основе в городище обитает около 15-20 человек, но основной костяк — это примерно десять человек.

«Жить тут постоянно, в принципе, возможно. Тут всего один минус — отсутствие электричества, — говорит Александр Казеннов, который проводит в городище половину своего времени. — Быт настолько обустроен, что все самое необходимое имеется. Вода из колодца, продукты в погребе. Да, мы пока полностью всю продукцию не производим, потому что нормальный огород пока не завели, но овцы, козы и кролики тут уже есть. Упирается все в то, что не хватает рук. Если появятся люди, которые всем этим займутся — не вопрос, мы бы даже помогли и участок подготовили. Мы бы даже базовую помощь оказали в пошиве и подготовке костюма».

Попасть в команду «Ушкуя», на первый взгляд, просто, однако удержаться в ней могут только те, у кого интерес к делу выше среднего. Александр Казеннов, например, рассказывает, что занялся средневековой реконструкцией с 2017 года. Тогда же он начал шить свой костюм.

«До этого у друзей брал, чтобы, например, на „Грюнвальд“ в Польшу ездить. Все это было мне интересно, поскольку давно, со школы еще занимаюсь историей, — говорит Александр. — Потом я приехал на зимовку, которую тут устраивали с конца января по начало февраля (они тогда во второй раз ее проводили). Это было полное погружение: мы работали и готовили в условиях, приближенных к аутентичным средневековым. После этого я стал ездить чаще на основные мероприятия, а года с 2019-го я тут постоянно стал появляться, вне зависимости от мероприятий».

Реконструкция для Александра оказалась дополнительной опорой для изучения средневековой Пруссии и Ордена. Получилось в каком-то роде совмещение теории с практикой. Начиналось все с обычного краеведения, потом перетекло в изучение военной истории Восточной Пруссии и восстановление памятников и воинских захоронений.

«Параллельно со всем этим я занимался историей Краснолесья и Роминтской пущи и обратил внимание, что средневековый период мало освещен, то есть практически нет информации, что было и что происходило на территории пущи в эти времена. Начал копать эту тему и вышел на массив информации, связанный c XIV веком, с литовскими походами Ордена. Отсюда интерес к средневековому периоду стал глубже, и так я стал заниматься тем, чем сейчас занимаюсь».

Александр сейчас пишет статьи, делает доклады на конференциях, готовит цикл статей на сайте «Открытка из Восточной Пруссии». Там есть и описание замков, и описание походов, и быт (строительство, колодцы и прочее).

«Меня больше интересует быт, то есть я не участвую в боях, не надеваю на себя железо и не бью людей железной палкой по голове, — продолжает он. — Также мне интересно „рукоприкладство“, то есть изготовление посуды своими руками, вырезание из кости или рога (солонки, пуговицы, заколки), отливка предметов из металла (например, латунных чейпов — наконечников для шнурков) и другие занятия, которые можно постигнуть самостоятельно. Получается, сейчас я тут чем-то конкретным не занимаюсь, но на следующий сезон у меня есть задумка сделать писчую лавку: займусь изготовлением чернил и эрзац-бумаги, попробую поработать с пергаментом, берестой и восковыми табличками. Для посетителей устрою мастер-класс, будем учиться писать гусиным и вороньим пером».

Создатели городища «Ушкуй» готовы принимать новых людей — при условии, что они так же серьезно будут подходить к делу.

«Мы не закрытая секта, — резюмирует Евгений Беденко. — Можно всегда приехать и поучаствовать. Нам любая идея, которую можно реализовать в нашем городище в историческом ключе, будет интересна. Если кто-то займется аптекарским огородиком, например, я бы только поспособствовал. Вообще ремесел масса, это бесконечный пласт: плетение из лозы или из коры, добывание дегтя... Мастерских и проектов тут еще можно много открыть. Корабль опять же новый можно построить. У нас и материал кое-какой лежит. У нас нет такого, что нужно подать заявку и пройти испытание. Либо человек втягивается, либо нет. А в том, чтобы просто толпу собрать, проблем нет».

Текст: Иван Марков, фото: Юлия Власова / Новый Калининград