Михаил Козырев: радио будет, пока будет воздух и эфир
28 июля 2011, 00:00
Михаил Козырев, человек, чьё имя знакомо практически всем, кто слушал отечественные радиостанции, приехал в Калининград, чтобы открыть для новой публики ещё одну. «Афише Нового Калининграда.Ru» гуру современного радиовещания рассказал про нарядные кораблики, позор Суркова, юмор Ника Кейва и свои «руководительско-творческие амбиции».
- Мы ещё на пресс-конференции начали разговаривать про ваш опыт посещения Калининграда. Поделитесь, что же всё-таки вас связывает с нашим городом?
- Я очень люблю этот город, и в нём несколько раз бывал. Мы, если мне не изменяет память, были здесь со спектаклем «День радио», потом я ездил сюда к Жене Гришковцу, в том числе, и когда была премьера его первого альбома с «Бигудями».
Конечно, незабываемые ночи в клубе Вагонка наложили определённый отпечаток. У меня есть что вспомнить про этот город, и, я надеюсь, после этой поездки будет ещё больше. В этот раз у меня большие планы на рыбалку.
У меня достаточно знакомых и друзей из этого города, чтобы составить себе некий портрет калининградского слушателя. Надо сказать, что они отличаются каким-то лёгким безумием, которое мне очень сильно импонирует в жизни.
- Действительно ли отличаются люди в Калининграде от других жителей России?
- Тут общий принцип - либо ты приезжаешь и чувствуешь себя комфортно сразу, либо как на экскурсию. В Калининграде у меня как-то сразу сложилось, что я приезжал к любимым и близким людям, нас здесь принимали всегда очень хорошо. У меня прямо какое-то очень светлое ощущение осталось. Когда нам предложили приехать сюда открывать «Серебряный дождь», я безоговорочно сказал «да», а потом уже начал выяснять когда, смогу ли я. Мне сюда очень хотелось снова.
Не буду сейчас рассуждать по поводу природы человеческого «Я» здесь и в других городах. Думаю, что просто каждый город для тебя воплощается в каких-то людях. То есть, когда я еду в Калининград, то выстраиваю для себя вереницу своих друзей.
- В этот раз вам дадут с ними пообщаться или график очень плотный?
- Я очень надеюсь, но Женя Гришковец, который для меня является главным калининградцем, сейчас во Франции. Семья его здесь, мы были неоднократно у него в гостях.
Ещё два прекрасных калининградца, которые работают в издательском доме «КоммерсантЪ» - Женя Милова и Олег Кашин. Кашин сейчас в Казани на Волге, расследует то, что произошло с затонувшим теплоходом.
Мы были здесь с «квартетовцами» (участники «Квартета И» - прим. «Афиши Нового Калининграда.Ru»), и нас прекрасно принимали… Очень хорошо помню, что мы ехали из города в какой-то загородный отель и заблудились. Это был какой-то ад: шёл ливень, и мы застряли на каком-то затерянном шоссе, сбились с пути и ожидали хоть какого-то автомобиля, чтобы спросить, как добраться. В конечном счёте, мы доехали до каких-то прекрасных коттеджей, где был наш гостевой дом. И, я помню, что мы были последними людьми, которые зашли в этот отель. Мы поднимались по лестнице со Славой Хаитом (который лысый) и с Лёшей Барацом (который маленький), и видим, что за нами тихонечко по стеночке идёт очень странная пара. Один человек в длинном кожаном плаще абсолютно лысый с отсутствующим взглядом, за ним - невероятной красоты девушка. И Лёша, самый общительный из нас, поворачивается и говорит: «Мы вообще сейчас будем играть в бумажки и выпивать шампанское и, если хотите, давайте к нам!». Мы зашли, откупорили шампанское, вдруг стук в дверь, заходит эта пара: «Здравствуйте, мы к вам!» и встали около двери, опустившись по стенке. Мы говорим им: «Давайте знакомиться, я – Миша, вот Лёша, Слава», а человек смотрит на нас и говорит: «А мы – нарядные кораблики…». И девушка добавляет: «И мы уже вывесили флаги…».
«Мы – нарядные кораблики...» - это было единственное, что они произнесли на протяжении получаса. Очевидно, что им потом стало всё очень странно, у них комната пошла кругом, и они нас покинули. Но эта фраза про кораблики, наверное, для меня осталась символом Калининграда (смеётся - прим. «Афиши Нового Калининграда.Ru»).
- Следующий вопрос был задуман таким образом: готова ли калининградская публика к тому, что воспринять такую радиостанцию и вашу программу «Мишанина» в частности, но, после этой истории, я подозреваю, что готова.
- Конечно, готова, тут всё понятно. Я просто уверен, «Серебряный дождь» настолько не похож на всё остальное, что это будет, во-первых, с самого начала обескураживать людей. А потом, думающая публика, люди, которым есть, что сказать, которые неравнодушны, которые готовы спорить, готовы возмущаться, реагировать как угодно, они, конечно, западут на эту волну, потому что её реально не с чем сравнить. Это, прямо как Ману Чао. Ну с кем его сравнишь? Он такой один. Вот и мы такие одни, непохожие ни на что.
- Вы чаще всего занимали руководящие посты на радиостанциях, а сейчас на радио вы исключительно своей авторской программой заняты и совсем не касаетесь руководящего процесса?
- Мои руководительско-творческие амбиции реализуются на телеканале «Дождь». Существует такой телеканал, где я занимаюсь всей музыкой, и веду программу, в которой звучит исключительно живая музыка. Мы там разработали такую интересную систему, некий конвейер по производству собственных видеоклипов. Каждый понедельник мы делаем живую программу, в которую приглашаем группу, она исполняет несколько номеров, а мы каждый раз оборудуем съёмочный павильон по-разному и с какой-то фишкой и снимаем это, как клипы. В результате, у нас за полтора года существования набралась библиотека собственных уникальных выступлений разных групп. Вот, например, Гоголь Борделло только что мы сняли, Омара Тореза в этот понедельник, до этого прекраснейшую совершенно группу Хазмат Мадин, Ночных снайперов. Обязательно посмотрите в интернете их выступление, этим я более всего горжусь.
- То есть все выпуски программы и эфир доступны в интернете?
- Да, кроме того, в Акадо и НТВ Плюс. Телеканал «Дождь» - это вообще уникальная вещь, точно так же не похожа на всё телевидение, как радиостанция «Серебряный дождь» не похожа на всё радио. Там особенный принцип – мы показываем всё: как готовится программа, как редактора обсуждают, что они будут говорить в новостях. Потом, после новостей, они устраивают разбор полётов, обсуждают ошибки, которые были допущены дикторами, ведущими. Это невероятное, острое и свежее, совершенно живое телевидение.
- А в чём заключается суть вашей авторской программы на радио: её структура, особенность. Что ждёт в ней калининградского слушателя?
- Это самый сложный вопрос из всех. Как учил меня один из моих медиа-преподавателей, что все фишки существуют, чтобы их ломать. Вот такого стопроцентно узаконенного ригидного формата у программы нет. В программе есть несколько традиционных вещей. Я всегда, выходя в эфир, здороваюсь: «Яп-яп-яп-яп!», и это все знают. Это уже стало традицией, все, кто со мной начинает общаться по сети, здороваются так же. Первый раз, когда я вышел в эфир, то просто долбанул это - и всё. Мы с Фёклой (соведущая Михаила Козырева Фёкла Толстая – прим. «Нового Калининграда.Ru») делаем вместе всегда одну еженедельную рубрику, которая называется «Лузер недели» и «Молодец недели». Мы выбираем какие-то события из того, что произошло на этой неделе или за время, что нас не было в эфире, кто абсолютно реальный лузер, а кто молодец-молодец. Позавчера у нас лузером недели был Владислав Сурков, который выдал чеченскому телевидению тезис о том, что Кадыров им был послан богом, и вообще в трудные времена, если народу суждено прожить ещё долго, бог сам выбирает, кого ему послать, «вот я считаю, что Путин России был послан богом». Я в ответ на это сказал, что, господину Суркову следующую книжку нужно выпустить под названием «Подхалимаж. Многолетний опыт лизоблюдства в России. Инструкция для чайников». А молодцами были Девид и Виктория Бэкхем, потому что у них наконец-то родилась девочка. То есть мы выбираем их лишь только по нашему субъективному мнению. Программу мы начинаем именно с этого.
- Что ещё происходит за эти два часа вашего эфира?
- Первая часть программы идёт в Москве в прямом эфире в вечерний прайм-тайм - с 7-8 первый час и с 8-9 второй. Первый час мы стараемся всегда делать дискуссионным, то есть мы берём какую-то острую тему, как правило, которую обсуждают, которая небезразлична слушателям, и разговариваем с ними. Это всегда интерактив. Мы стараемся с Фёклой найти те темы, в которых мы полярно расходимся во мнении, потому что бессмысленно обсуждать тему, если оба ведущих придерживаются одного и того же мнения, что спорить то?
- Это тогда пропаганда какая-то получается…
- Да, вы совершенно правильно сказали, пропаганда. В первом часе мы периодически занимаемся коллекционированием историй. Например, вот, что бы вы сделали на спор? Второй час, как правило, насыщен музыкой. И в этом плане я прямо в своей стихии нахожусь. У нас часто бывает живая музыка, или делаем такую штуку, которую называем «Фрешанина» - просто циркулируем по свежим релизам или по каким-то концертам, которые происходят в ближайшее время, или вещи, которые только появились и выложены в интернете, или какие-то интервью. Конечно, когда у нас есть гости, мы стараемся сдвигать всё остальное.
- Гости – это же не только музыканты?
- Это и писатели, и актёры, и музыканты, естественно, и режиссёры, да кто угодно. То есть, нам нужны все интересные люди.
- Гостя вы выбираете под тему или по какому-то другому принципу?
- Это отличие от телевидения. Человек, который приходит к нам, является главным персонажем в этом часе, мы говорим с ним в первую очередь о нём. При этом мы выуживаем таких совершенно небанальных гостей. Так, например, у нас за последний месяц была в гостях Таня Друбич, потому что выходит вторая «Асса» и «Анна Каренина». Или, например, Ирина Алфёрова. Это две замечательные актрисы, которые так просто интервью не дают. Ближайшее время у нас, я думаю, будет Епифанцев (актер Владимир Епифанцев – прим. «Нового Калининграда.Ru»), который уже обещал нам, у него очень много фильмов выходит. Потом Захар Прилепин.
- А самый острый и интересный разговор с кем был?
- Ну, самое свежее впечатление – эфир с Ником Кейвом. Во-первых, Ник Кейв «высушил» всех тем, что он отказывается выходить в прямой эфир. Точнее не он, а его пресс-служба сказала, что он категорически отказывается общаться в прямом эфире. Поэтому, он приходит в то время, когда у нас программа в прямом эфире, но одному из нас, либо Фёкле, либо мне, нужно было выходить в другую студию, записывать с ним интервью, а потом выходить в эфир. Я бы ещё понимал, если бы пресс-служба оценивала это интервью, потом редактировала, но такого не было. И я, конечно, когда увидел Ника Кейва, когда он приехал на станцию, первым делом у него спросил: «Слушай, может сразу в прямой эфир?», он сказал: «Конечно».
- Так от чего такие сложности тогда?
- Потом я уже понял, что у них в райдере бывают артисты, которые приходят на интервью в самых разных состояниях. А их пресс-службе приходится расхлёбывать, в каком состоянии он пришёл где-нибудь в Бризбене или штате Огайо на какое-нибудь очередное интервью, что с ним творилось, почему он нёс такую чушь. Поэтому они заранее забивают для всех средств массовой информации, что интервью только в записи. А тут, он приехал свежий, прекрасный, довольный и был готов выйти в эфир. Мы его тут же выпустили. Его интервью было превосходным, потому что он несколько раз шутил, а шутит он так, что не очень понимаешь, что он шутит. Уже в конце я у него спросил, в чём суть австралийского характера?
- И что же сказал Ник?
- Он сказал, что в чувстве юмора, у нас такое «dry sense of humor» – сухое, отстранённое. Никто не поймёт, шутит австралиец или нет. И тут всё встало на свои места в конце программы. Потому, что до этого, когда я спросил у него про любимую гитару, он сказал что его любимая гитара – это гавайская гитара укулеле. Это такая маленькая гитарка. И сказал, что если обычную гитару ты держишь в руках так, как будто ты держишь женщину, то укулеле ты держишь так, как будто ты держишь ребёнка, очень немного музыкантов в это влюблены. Я ответил ему, что был один такой - Джордж Харрисон из Битлз. Ник спросил серьёзно: «Да, но он же мёртв?». Я говорю: «Да, умер». Он: «Точно или нет?». Я: «Да точно умер, клянусь». Он: «Думаете это как-то связано с укулеле?».
А я смотрю на него и думаю, ну не может быть, чтобы Ник не знал, что умер Джордж Харрисон. Это нереально! А у него ни тени на лице, а он даже не улыбнётся! Это последнее сильное впечатление от тех людей, которые приходили в эфир.
- А как переводили разговор?
- Во-первых, мы оба с Фёклой англоязычные, поэтому мы всегда можем подстраховать друг друга. Если один задаёт вопрос, то второй тут же может его переводить. Но мы берём переводчика, конечно, о чём всегда жалеем, потому что все переводчики переводят хуже, чем мы с Фёклой. Но, при этом, нам как-то надо разделять функции.
- Вы сами-то смотрите телевидение или слушаете радио? Если смотрите, то что? На что, вообще в России можно обратить своё внимание?
- Мне тяжело слушать те станции, к которым я имел отношение, с которыми я расстался. Поэтому ни «Максимум», ни «Наше радио» я не могу слушать много лет.
- «Ультру» тоже?
- И «Ультру» тоже, но её вообще сейчас тяжело слушать, потому что она на УКВ. Это всё такие болезненные расставания. Поэтому, с точки зрения профессии, я чаще всего слушаю «Серебряный дождь».
Если говорить о телевидении, то у меня есть несколько программ, которые меня серьёзно профессионально интересуют, и я стараюсь их не пропускать. Не то чтобы я стремлюсь домой, чтобы успеть вовремя включить телевизор, но если я вдруг понимаю, что в это время я нахожусь у себя в гостиной, а тут телевизор и эта программа в эфире, я стараюсь её посмотреть. Это, в первую очередь, Познер. Мне очень нравится всё то, что делают ребята в «Прожекторперисхилтон», очень нравится начинание квартетовское с Сашей Цекало «Нибэнименихилла». Я с удовольствием смотрю из общественно-политических программ Марианну Максимовскую на РенТВ. Но, на самом деле, я так влюблён в телеканал Дождь, что он реально рубит все. Ты включаешь и понимаешь, что там такая зарядка энергетическая, какой нет нигде. Там работает коллектив абсолютно влюблённых в своё дело людей.
- Авторитеты, на которых стоит равняться?
- С точки зрения умения брать интервью, я, конечно, назову Познера. Я считаю, что он патриарх в этом плане. Понятно, что Ларри Кинг. Я очень долго детально изучал Говарда Стерна, чтобы понять, в чём его секрет. Но, в какой-то момент, когда я его изучил, дальше стало всё очень предсказуемо и даже постепенно начало раздражать. Мне всегда очень нравился Дэвид Леттерман.
Ещё есть великолепная программа на английском телевидении, которую ведёт Джулс Холланд, она называется «Later» – «Позже». Он сам – классический джазовый пианист и он придумал такую программу, кстати, по идее которой мы придумали вместе программу с Олегом Меншиковым, когда он вёл «Новый год» на НТВ.
В своей программе Джулс Холланд ходит между шестью музыкальными сценами, на которых одновременно заряжено шесть живых групп, и он с каждой из этих групп и с гостями, которые сидят между сценами беседует, а потом присоединяется и играет вместе с группами. Это происходит каждую неделю. Это великолепная музыкальная программа. Если бы у меня была воплощена абсолютная моя мечта, то, конечно, я бы вёл свою собственную авторскую программу, а это значит, что я определял, какие группы играют, на каком-нибудь из федеральных каналов. Я бы с удовольствием это сделал, но никогда такого не случится, и я уже спокойно к этому отношусь.
- Но «Земля-воздух» же каким-то образом напоминала?
- Нет, там же был обмен мнениями вокруг одной группы. Но тут, я же не джазовый пианист, поэтому я всю жизнь пытаюсь найти альтернативный вариант.
- Интересуют перспективы радио как такового, потому что мои коллеги из Калининграда как-то пессимистично настроены. Вообще, что происходит сейчас с радио? Есть мнения, что оно потихонечку отживает, теряет актуальность, так или иначе.
- Разговор об этом всё равно, что разговор о фундаментальных ценностях, например, что музыка отживает своё. Ну как музыка может отживать своё? Или книжки уходят? Ну как они могут уйти? Они никуда не уходят, они просто перевоплотятся. Так, что радио никуда не уйдёт, пока никто не изобретёт нечто альтернативное, что люди смогут слушать круглые сутки у себя в плеере, дома в приёмнике на холодильнике или в машинах. Оно будет с нами, никуда оно не денется, и, более того, даже несмотря на то, что рекламный рынок сужается и становится хуже, всё равно всегда найдутся влюблённые в это дело люди, которые откроют новые радиостанции, которые будут делать новые попытки, до тех пор, пока существует это пространство вокруг нас, кислород и эфир, в нём будет вещать fm-радио. Поэтому тут нечего огорчаться и печалиться.
Радио – это самое свободное и самое личностное средство массовой информации, не кино, не интернет, не телевидение. Радио разговаривает на нормальном человеческом языке с одной отдельно взятой личностью, будь она в плеере, или в машине, или за компьютером. Это то, что сейчас катастрофически редко встречается.
- Какие ещё проекты можно ждать от вас в ближайшее время. Может быть, не только в рамках радиостанции, на который вы работаете в данный момент?
- Нет, конечно, я по контракту не могу больше ни с кем работать. Это естественно.
Зато вот 31 декабря выходит фильм «О чём ещё говорят мужчины» с «Квартетом И», я занимаюсь там музыкой. Мы с Лёшей Кортневым и Серёжей Чекрыжовым, клавишником «Несчастного случая», как раз, в эти дни раскладываем музыкальный саундтрек к этому фильму. Он уже снят, и это будет новогодняя комедия. Сейчас наша головная боль связана с тем, что в это время выходит ещё вот этот вот фильм и вот этот, а четвёртая часть «Миссия невыполнима» возьмёт, и снимет всю кассу.
Текст – Александра Марченко, фото – Алексей Милованов, "Новый Калининград.Ru".
- Мы ещё на пресс-конференции начали разговаривать про ваш опыт посещения Калининграда. Поделитесь, что же всё-таки вас связывает с нашим городом?
- Я очень люблю этот город, и в нём несколько раз бывал. Мы, если мне не изменяет память, были здесь со спектаклем «День радио», потом я ездил сюда к Жене Гришковцу, в том числе, и когда была премьера его первого альбома с «Бигудями».
Конечно, незабываемые ночи в клубе Вагонка наложили определённый отпечаток. У меня есть что вспомнить про этот город, и, я надеюсь, после этой поездки будет ещё больше. В этот раз у меня большие планы на рыбалку.
У меня достаточно знакомых и друзей из этого города, чтобы составить себе некий портрет калининградского слушателя. Надо сказать, что они отличаются каким-то лёгким безумием, которое мне очень сильно импонирует в жизни.
- Действительно ли отличаются люди в Калининграде от других жителей России?
- Тут общий принцип - либо ты приезжаешь и чувствуешь себя комфортно сразу, либо как на экскурсию. В Калининграде у меня как-то сразу сложилось, что я приезжал к любимым и близким людям, нас здесь принимали всегда очень хорошо. У меня прямо какое-то очень светлое ощущение осталось. Когда нам предложили приехать сюда открывать «Серебряный дождь», я безоговорочно сказал «да», а потом уже начал выяснять когда, смогу ли я. Мне сюда очень хотелось снова.
Не буду сейчас рассуждать по поводу природы человеческого «Я» здесь и в других городах. Думаю, что просто каждый город для тебя воплощается в каких-то людях. То есть, когда я еду в Калининград, то выстраиваю для себя вереницу своих друзей.
- В этот раз вам дадут с ними пообщаться или график очень плотный?
- Я очень надеюсь, но Женя Гришковец, который для меня является главным калининградцем, сейчас во Франции. Семья его здесь, мы были неоднократно у него в гостях.
Ещё два прекрасных калининградца, которые работают в издательском доме «КоммерсантЪ» - Женя Милова и Олег Кашин. Кашин сейчас в Казани на Волге, расследует то, что произошло с затонувшим теплоходом.
Мы были здесь с «квартетовцами» (участники «Квартета И» - прим. «Афиши Нового Калининграда.Ru»), и нас прекрасно принимали… Очень хорошо помню, что мы ехали из города в какой-то загородный отель и заблудились. Это был какой-то ад: шёл ливень, и мы застряли на каком-то затерянном шоссе, сбились с пути и ожидали хоть какого-то автомобиля, чтобы спросить, как добраться. В конечном счёте, мы доехали до каких-то прекрасных коттеджей, где был наш гостевой дом. И, я помню, что мы были последними людьми, которые зашли в этот отель. Мы поднимались по лестнице со Славой Хаитом (который лысый) и с Лёшей Барацом (который маленький), и видим, что за нами тихонечко по стеночке идёт очень странная пара. Один человек в длинном кожаном плаще абсолютно лысый с отсутствующим взглядом, за ним - невероятной красоты девушка. И Лёша, самый общительный из нас, поворачивается и говорит: «Мы вообще сейчас будем играть в бумажки и выпивать шампанское и, если хотите, давайте к нам!». Мы зашли, откупорили шампанское, вдруг стук в дверь, заходит эта пара: «Здравствуйте, мы к вам!» и встали около двери, опустившись по стенке. Мы говорим им: «Давайте знакомиться, я – Миша, вот Лёша, Слава», а человек смотрит на нас и говорит: «А мы – нарядные кораблики…». И девушка добавляет: «И мы уже вывесили флаги…».
«Мы – нарядные кораблики...» - это было единственное, что они произнесли на протяжении получаса. Очевидно, что им потом стало всё очень странно, у них комната пошла кругом, и они нас покинули. Но эта фраза про кораблики, наверное, для меня осталась символом Калининграда (смеётся - прим. «Афиши Нового Калининграда.Ru»).
- Следующий вопрос был задуман таким образом: готова ли калининградская публика к тому, что воспринять такую радиостанцию и вашу программу «Мишанина» в частности, но, после этой истории, я подозреваю, что готова.
- Конечно, готова, тут всё понятно. Я просто уверен, «Серебряный дождь» настолько не похож на всё остальное, что это будет, во-первых, с самого начала обескураживать людей. А потом, думающая публика, люди, которым есть, что сказать, которые неравнодушны, которые готовы спорить, готовы возмущаться, реагировать как угодно, они, конечно, западут на эту волну, потому что её реально не с чем сравнить. Это, прямо как Ману Чао. Ну с кем его сравнишь? Он такой один. Вот и мы такие одни, непохожие ни на что.
- Вы чаще всего занимали руководящие посты на радиостанциях, а сейчас на радио вы исключительно своей авторской программой заняты и совсем не касаетесь руководящего процесса?
- Мои руководительско-творческие амбиции реализуются на телеканале «Дождь». Существует такой телеканал, где я занимаюсь всей музыкой, и веду программу, в которой звучит исключительно живая музыка. Мы там разработали такую интересную систему, некий конвейер по производству собственных видеоклипов. Каждый понедельник мы делаем живую программу, в которую приглашаем группу, она исполняет несколько номеров, а мы каждый раз оборудуем съёмочный павильон по-разному и с какой-то фишкой и снимаем это, как клипы. В результате, у нас за полтора года существования набралась библиотека собственных уникальных выступлений разных групп. Вот, например, Гоголь Борделло только что мы сняли, Омара Тореза в этот понедельник, до этого прекраснейшую совершенно группу Хазмат Мадин, Ночных снайперов. Обязательно посмотрите в интернете их выступление, этим я более всего горжусь.
- То есть все выпуски программы и эфир доступны в интернете?
- Да, кроме того, в Акадо и НТВ Плюс. Телеканал «Дождь» - это вообще уникальная вещь, точно так же не похожа на всё телевидение, как радиостанция «Серебряный дождь» не похожа на всё радио. Там особенный принцип – мы показываем всё: как готовится программа, как редактора обсуждают, что они будут говорить в новостях. Потом, после новостей, они устраивают разбор полётов, обсуждают ошибки, которые были допущены дикторами, ведущими. Это невероятное, острое и свежее, совершенно живое телевидение.
- А в чём заключается суть вашей авторской программы на радио: её структура, особенность. Что ждёт в ней калининградского слушателя?
- Это самый сложный вопрос из всех. Как учил меня один из моих медиа-преподавателей, что все фишки существуют, чтобы их ломать. Вот такого стопроцентно узаконенного ригидного формата у программы нет. В программе есть несколько традиционных вещей. Я всегда, выходя в эфир, здороваюсь: «Яп-яп-яп-яп!», и это все знают. Это уже стало традицией, все, кто со мной начинает общаться по сети, здороваются так же. Первый раз, когда я вышел в эфир, то просто долбанул это - и всё. Мы с Фёклой (соведущая Михаила Козырева Фёкла Толстая – прим. «Нового Калининграда.Ru») делаем вместе всегда одну еженедельную рубрику, которая называется «Лузер недели» и «Молодец недели». Мы выбираем какие-то события из того, что произошло на этой неделе или за время, что нас не было в эфире, кто абсолютно реальный лузер, а кто молодец-молодец. Позавчера у нас лузером недели был Владислав Сурков, который выдал чеченскому телевидению тезис о том, что Кадыров им был послан богом, и вообще в трудные времена, если народу суждено прожить ещё долго, бог сам выбирает, кого ему послать, «вот я считаю, что Путин России был послан богом». Я в ответ на это сказал, что, господину Суркову следующую книжку нужно выпустить под названием «Подхалимаж. Многолетний опыт лизоблюдства в России. Инструкция для чайников». А молодцами были Девид и Виктория Бэкхем, потому что у них наконец-то родилась девочка. То есть мы выбираем их лишь только по нашему субъективному мнению. Программу мы начинаем именно с этого.
- Что ещё происходит за эти два часа вашего эфира?
- Первая часть программы идёт в Москве в прямом эфире в вечерний прайм-тайм - с 7-8 первый час и с 8-9 второй. Первый час мы стараемся всегда делать дискуссионным, то есть мы берём какую-то острую тему, как правило, которую обсуждают, которая небезразлична слушателям, и разговариваем с ними. Это всегда интерактив. Мы стараемся с Фёклой найти те темы, в которых мы полярно расходимся во мнении, потому что бессмысленно обсуждать тему, если оба ведущих придерживаются одного и того же мнения, что спорить то?
- Это тогда пропаганда какая-то получается…
- Да, вы совершенно правильно сказали, пропаганда. В первом часе мы периодически занимаемся коллекционированием историй. Например, вот, что бы вы сделали на спор? Второй час, как правило, насыщен музыкой. И в этом плане я прямо в своей стихии нахожусь. У нас часто бывает живая музыка, или делаем такую штуку, которую называем «Фрешанина» - просто циркулируем по свежим релизам или по каким-то концертам, которые происходят в ближайшее время, или вещи, которые только появились и выложены в интернете, или какие-то интервью. Конечно, когда у нас есть гости, мы стараемся сдвигать всё остальное.
- Гости – это же не только музыканты?
- Это и писатели, и актёры, и музыканты, естественно, и режиссёры, да кто угодно. То есть, нам нужны все интересные люди.
- Гостя вы выбираете под тему или по какому-то другому принципу?
- Это отличие от телевидения. Человек, который приходит к нам, является главным персонажем в этом часе, мы говорим с ним в первую очередь о нём. При этом мы выуживаем таких совершенно небанальных гостей. Так, например, у нас за последний месяц была в гостях Таня Друбич, потому что выходит вторая «Асса» и «Анна Каренина». Или, например, Ирина Алфёрова. Это две замечательные актрисы, которые так просто интервью не дают. Ближайшее время у нас, я думаю, будет Епифанцев (актер Владимир Епифанцев – прим. «Нового Калининграда.Ru»), который уже обещал нам, у него очень много фильмов выходит. Потом Захар Прилепин.
- А самый острый и интересный разговор с кем был?
- Ну, самое свежее впечатление – эфир с Ником Кейвом. Во-первых, Ник Кейв «высушил» всех тем, что он отказывается выходить в прямой эфир. Точнее не он, а его пресс-служба сказала, что он категорически отказывается общаться в прямом эфире. Поэтому, он приходит в то время, когда у нас программа в прямом эфире, но одному из нас, либо Фёкле, либо мне, нужно было выходить в другую студию, записывать с ним интервью, а потом выходить в эфир. Я бы ещё понимал, если бы пресс-служба оценивала это интервью, потом редактировала, но такого не было. И я, конечно, когда увидел Ника Кейва, когда он приехал на станцию, первым делом у него спросил: «Слушай, может сразу в прямой эфир?», он сказал: «Конечно».
- Так от чего такие сложности тогда?
- Потом я уже понял, что у них в райдере бывают артисты, которые приходят на интервью в самых разных состояниях. А их пресс-службе приходится расхлёбывать, в каком состоянии он пришёл где-нибудь в Бризбене или штате Огайо на какое-нибудь очередное интервью, что с ним творилось, почему он нёс такую чушь. Поэтому они заранее забивают для всех средств массовой информации, что интервью только в записи. А тут, он приехал свежий, прекрасный, довольный и был готов выйти в эфир. Мы его тут же выпустили. Его интервью было превосходным, потому что он несколько раз шутил, а шутит он так, что не очень понимаешь, что он шутит. Уже в конце я у него спросил, в чём суть австралийского характера?
- И что же сказал Ник?
- Он сказал, что в чувстве юмора, у нас такое «dry sense of humor» – сухое, отстранённое. Никто не поймёт, шутит австралиец или нет. И тут всё встало на свои места в конце программы. Потому, что до этого, когда я спросил у него про любимую гитару, он сказал что его любимая гитара – это гавайская гитара укулеле. Это такая маленькая гитарка. И сказал, что если обычную гитару ты держишь в руках так, как будто ты держишь женщину, то укулеле ты держишь так, как будто ты держишь ребёнка, очень немного музыкантов в это влюблены. Я ответил ему, что был один такой - Джордж Харрисон из Битлз. Ник спросил серьёзно: «Да, но он же мёртв?». Я говорю: «Да, умер». Он: «Точно или нет?». Я: «Да точно умер, клянусь». Он: «Думаете это как-то связано с укулеле?».
А я смотрю на него и думаю, ну не может быть, чтобы Ник не знал, что умер Джордж Харрисон. Это нереально! А у него ни тени на лице, а он даже не улыбнётся! Это последнее сильное впечатление от тех людей, которые приходили в эфир.
- А как переводили разговор?
- Во-первых, мы оба с Фёклой англоязычные, поэтому мы всегда можем подстраховать друг друга. Если один задаёт вопрос, то второй тут же может его переводить. Но мы берём переводчика, конечно, о чём всегда жалеем, потому что все переводчики переводят хуже, чем мы с Фёклой. Но, при этом, нам как-то надо разделять функции.
- Вы сами-то смотрите телевидение или слушаете радио? Если смотрите, то что? На что, вообще в России можно обратить своё внимание?
- Мне тяжело слушать те станции, к которым я имел отношение, с которыми я расстался. Поэтому ни «Максимум», ни «Наше радио» я не могу слушать много лет.
- «Ультру» тоже?
- И «Ультру» тоже, но её вообще сейчас тяжело слушать, потому что она на УКВ. Это всё такие болезненные расставания. Поэтому, с точки зрения профессии, я чаще всего слушаю «Серебряный дождь».
Если говорить о телевидении, то у меня есть несколько программ, которые меня серьёзно профессионально интересуют, и я стараюсь их не пропускать. Не то чтобы я стремлюсь домой, чтобы успеть вовремя включить телевизор, но если я вдруг понимаю, что в это время я нахожусь у себя в гостиной, а тут телевизор и эта программа в эфире, я стараюсь её посмотреть. Это, в первую очередь, Познер. Мне очень нравится всё то, что делают ребята в «Прожекторперисхилтон», очень нравится начинание квартетовское с Сашей Цекало «Нибэнименихилла». Я с удовольствием смотрю из общественно-политических программ Марианну Максимовскую на РенТВ. Но, на самом деле, я так влюблён в телеканал Дождь, что он реально рубит все. Ты включаешь и понимаешь, что там такая зарядка энергетическая, какой нет нигде. Там работает коллектив абсолютно влюблённых в своё дело людей.
- Авторитеты, на которых стоит равняться?
- С точки зрения умения брать интервью, я, конечно, назову Познера. Я считаю, что он патриарх в этом плане. Понятно, что Ларри Кинг. Я очень долго детально изучал Говарда Стерна, чтобы понять, в чём его секрет. Но, в какой-то момент, когда я его изучил, дальше стало всё очень предсказуемо и даже постепенно начало раздражать. Мне всегда очень нравился Дэвид Леттерман.
Ещё есть великолепная программа на английском телевидении, которую ведёт Джулс Холланд, она называется «Later» – «Позже». Он сам – классический джазовый пианист и он придумал такую программу, кстати, по идее которой мы придумали вместе программу с Олегом Меншиковым, когда он вёл «Новый год» на НТВ.
В своей программе Джулс Холланд ходит между шестью музыкальными сценами, на которых одновременно заряжено шесть живых групп, и он с каждой из этих групп и с гостями, которые сидят между сценами беседует, а потом присоединяется и играет вместе с группами. Это происходит каждую неделю. Это великолепная музыкальная программа. Если бы у меня была воплощена абсолютная моя мечта, то, конечно, я бы вёл свою собственную авторскую программу, а это значит, что я определял, какие группы играют, на каком-нибудь из федеральных каналов. Я бы с удовольствием это сделал, но никогда такого не случится, и я уже спокойно к этому отношусь.
- Но «Земля-воздух» же каким-то образом напоминала?
- Нет, там же был обмен мнениями вокруг одной группы. Но тут, я же не джазовый пианист, поэтому я всю жизнь пытаюсь найти альтернативный вариант.
- Интересуют перспективы радио как такового, потому что мои коллеги из Калининграда как-то пессимистично настроены. Вообще, что происходит сейчас с радио? Есть мнения, что оно потихонечку отживает, теряет актуальность, так или иначе.
- Разговор об этом всё равно, что разговор о фундаментальных ценностях, например, что музыка отживает своё. Ну как музыка может отживать своё? Или книжки уходят? Ну как они могут уйти? Они никуда не уходят, они просто перевоплотятся. Так, что радио никуда не уйдёт, пока никто не изобретёт нечто альтернативное, что люди смогут слушать круглые сутки у себя в плеере, дома в приёмнике на холодильнике или в машинах. Оно будет с нами, никуда оно не денется, и, более того, даже несмотря на то, что рекламный рынок сужается и становится хуже, всё равно всегда найдутся влюблённые в это дело люди, которые откроют новые радиостанции, которые будут делать новые попытки, до тех пор, пока существует это пространство вокруг нас, кислород и эфир, в нём будет вещать fm-радио. Поэтому тут нечего огорчаться и печалиться.
Радио – это самое свободное и самое личностное средство массовой информации, не кино, не интернет, не телевидение. Радио разговаривает на нормальном человеческом языке с одной отдельно взятой личностью, будь она в плеере, или в машине, или за компьютером. Это то, что сейчас катастрофически редко встречается.
- Какие ещё проекты можно ждать от вас в ближайшее время. Может быть, не только в рамках радиостанции, на который вы работаете в данный момент?
- Нет, конечно, я по контракту не могу больше ни с кем работать. Это естественно.
Зато вот 31 декабря выходит фильм «О чём ещё говорят мужчины» с «Квартетом И», я занимаюсь там музыкой. Мы с Лёшей Кортневым и Серёжей Чекрыжовым, клавишником «Несчастного случая», как раз, в эти дни раскладываем музыкальный саундтрек к этому фильму. Он уже снят, и это будет новогодняя комедия. Сейчас наша головная боль связана с тем, что в это время выходит ещё вот этот вот фильм и вот этот, а четвёртая часть «Миссия невыполнима» возьмёт, и снимет всю кассу.
Текст – Александра Марченко, фото – Алексей Милованов, "Новый Калининград.Ru".
