«Мне приснился ее хозяин и обещал помочь»: история калининградца, купившего усадьбу Луговен

Усадьба Луговен в поселке Чайковское Правдинского района, принадлежавшая дворянскому роду фон Белов, пережила две мировые войны, обстрел, пожары и превращение в коммуналку. Сейчас ее восстановлением занимается калининградский бизнесмен Дмитрий Кодолов, вокруг которого за последние два года собралось сообщество местных жителей, помогающих возрождать исторический объект. «Новый Калининград» выяснил, зачем Дмитрию усадьба в глуши, как он решил вопрос с последними жильцами и почему потомки аристократов поначалу боялись выходить с ним на контакт.

Дети испугались, а жена отказалась выйти из машины

— Вы как давно об этой усадьбе узнали? И почему именно ее решили восстанавливать?

— Узнал о ней году, наверное, в 2018-м. Поехал тогда смотреть усадьбу в Лужках (усадьба фон Заукенов в поселке Лужки Озерского района — прим. «Нового Калининграда»). Мне ее архитектор Олег Ли показал по принципу «может, возьмемся и сделаем». Я посмотрел на дом в Лужках и подумал: «Маловат он будет». Да и расположение у него не очень удобное, прямо по территории проходит дорога, дома сельские там же стоят. Местность тоже так себе. Погода была тогда хуже, чем сейчас, тоже март, но более пасмурно. Из Лужков мы ехали в сторону Знаменска, и Олег сказал: «Давай еще кое-что тебе покажу». Мы завернули в Чайковское. Дорога тут была ужас, темно, серо, мы идем по этой грязи непролазной, по месиву. Подходим — ничего не видно, а потом открывается эта махина. Выглядело все слишком страшно: дверей нет, темные проемы окон, из которых кусты растут. Я даже внутрь не заходил, мы уехали сразу.

Месяца через полтора мы поехали туда же с женой и детьми, уже зелень была. Усадьбу вообще было не видно. Посмотрели, кое-как развернулись на этом пятачке и уехали. Дети были слегка напуганы этим зданием. Потом прошло почти два года. Я периодически вспоминал, потом забывал. Никаких конкретных планов у меня не было. Я узнал, что кто-то из команды Алексея Лисенкова (он занимается восстановлением усадьбы Грюнхоф в поселке Рощино Зеленоградского района — прим. «Нового Калининграда») хотел заняться восстановлением усадьбы Луговен.

Поехал я к главе правдинскому, тогда им был Баранов Павел Евгеньевич. Мы с ним решили, что все муниципальное в этом доме я заберу, а с остальными собственниками он мне предложил решать самостоятельно. Тут было 8 муниципальных и 6 частных квартир. Муниципальные мы продолжаем выкупать потихонечку (какие-то документы нам еще готовят), а частных осталось две. Их собственники какое-то время назад из Казахстана сюда приехали. Сейчас они живут в соседнем поселке и не особо со мной дружат. Продать-то они хотят, но по такой стоимости, по которой в Калининграде жилье приобрести можно. Просят от миллиона за квартиру. Причем их жилье находится в дальнем крыле, в самом разрушенном. Мы, конечно, с этим не согласны, но все идет своим чередом. Посмотрим, что дальше будет.

Пока мы разговаривали с Дмитрием, подошла его супруга Юлия.

— Как вам идея мужа с приобретением усадьбы?

— Я сначала не восприняла серьезно. Мы часто колесили по области, и он то одну усадьбу посмотрит, то вторую. Когда он мне Луговен показал, тут все было заросшее. Это сейчас чисто, а тогда был лес просто. Я даже из машины тогда не вышла, отказалась это смотреть. А когда он сказал, что там женщина живет, я ответила: «Да она точно ведьма! Я к ней не пойду!» Потом он еще раз приехал, другой раз приехал и говорит: «Что-то мне не дает покоя эта усадьба».

— Мне приснился хозяин этой усадьбы, который ее строил, — вспоминает Дмитрий. — Я на тот момент колебался. Но он мне сказал: «У тебя все получится, я тебе помогу». Я проснулся и сказал жене: «Он пообещал мне помочь». Жена такая: «Кто?» Я объяснил, а она рукой махнула и говорит: «Ладно, понятно все». Но я взялся, и пока все получается.

— В течение года он этим домом занимался, детей с собой брал, а я отказывалась ездить, — продолжает Юлия. — Мне это было странно и страшно. А когда Дима все почистил и территорию в порядок привел, он пригласил меня еще раз. Я увидела, что что-то делается, работы ведутся, дети довольные бегают, правда, грязные все. В общем, я поняла, что у мужа случилась любовь и надо с этим что-то делать. Потихонечку и я сюда зашла. Теперь планирую, что тут будет кулинарная студия. У меня в Калининграде студия «Bake My Day», и мы решили, что здесь тоже будет. Общей концепции еще нет, но помещение уже готовим.

«Если думать о деньгах, проще закрыть на замок»

— Можете перечислить работы, которые уже выполнены?

— Полностью заменены перекрытия между первым и вторым этажом, — припоминает Дмитрий. — Тут ведь был пожар, и с первого этажа было видно крышу. Постелили пол. Часть стен восстановили. Много работ выполнили в подвале. Оттуда вынесли очень много мусора. Практически вся дорога, которую мы отсыпали, из этого строительного мусора. Восстановили канализацию и водопровод. Когда мы начали восстанавливать канализацию, то нашли громадную кучу всяких довоенных кремов, мазей и тюбиков от зубной пасты. Сейчас у нас все это в музейчике лежит. Входную дверь поставили, штук 15 окон заменить успели, крыльцо восстановили. Окна, кстати, нынче не так дешевы. Подлатали крышу немного. Камин немецкий, что в подвале, восстановили. В помещении под студию практически ремонт закончили.

— Кровля шиферная сейчас. На черепицу замените?

— Нет, на фальцевую. Вообще, разбирая завалы, мы находим куски сланцевой черепицы. Но восстанавливать такую же не хочу, потому что она тяжелая и стропильная система под нее специальная нужна. Мы решили поставить фальц. Это будет и красиво, и хорошо. Конечно, мы это здание уродовать не будем. Оно будет таким, каким было, в том же контуре. Внутри кое-какие изменения будут, но историческую планировку мы сохраняем.

— Вы же понимаете, что здесь десятки миллионов рублей придется вложить? Может, даже сотни. Вы, кстати, где работаете?

— У меня бизнес небольшой. Работаю в судоремонтной компании, имеющей офисы, в том числе за пределами региона. Что касается вложений, то я даже не считал, если честно. А зачем? Когда будешь понимать, сколько надо денег вложить, тебе захочется сделать только одно — закрыть на замок и больше сюда не приезжать. Для чего это? Какой смысл? Главное же процесс.

— А мысли-то есть, что здесь будет кроме студии?

— Если эта усадьба будет жить и работать в ноль, обеспечивая себя и свои потребности, будет привлекать туристов, для меня это будет самая большая радость. Я планирую, что это будет гостевой дом с территорией. А территория здесь достаточно большая.

— То есть, вы землю тоже успели выкупить?

— Мы много побегали, чтобы эту землю оформить. Парком вот сейчас занимаемся, переоформляем его. За речкой тоже земля. Если взять всю площадь, то у нас получается порядка 10 гектаров.

— Чтобы усадьба работала «в ноль», с чего планируете начать?

— Мы, если честно, вообще ничего не изучали. Нам сейчас надо поставить окна, и мы их ставим. Но туристы уже приезжают, смотрят.

— Но вы же деньги с них не берете?

— А за что? Брать-то не за что. Хочешь посмотреть — смотри, я не хочу эту усадьбу от кого-то скрывать. Главное — не ударься и не убейся, не ломай и не трогай. А услуги пока нет.

— И все-таки, есть какая-то услуга хотя бы в проекте, в планах?

— Мы, наверное, хотим кафе летнее здесь сделать чуть попозже? — обращается Дмитрий к супруге. — Чтобы можно было группы покормить. Жена мастер-классы по различной кухне хочет проводить, а в кафе будет упор именно на блюда, которые готовили здесь. У нас уже есть все рецепты, мы их от потомков получили. Мы вообще счастливы от этого.

Семейный совет дворян фон Белов

— А как вы на родственников вышли? Это же потомки рода фон Белов?

— Вышли сами. Это вообще было очень интересно. Когда мы эту усадьбу за собой закрепили и выкупили часть квартир, то первое, что нам не давало покоя — это лестница в холле. То есть, когда заходишь, ты не понимаешь, как она была изначально устроена и куда ее впихнуть. Я сразу подумал, что нужно найти потомков. К тому времени я уже знал, что сюда приезжал Фридрих фон Белов. Мне о нем рассказывал мой хороший друг Владимир Ефимович Майлычко, который был директором школы в Красном. Он краевед местный и знал тут все и всех, знал ребят, которые из Германии сюда приезжали. Мне он рассказал, что часть потомков живы до сих пор. Начались поиски. Я очень много имейлов разослал, веером просто.

— На немецком?

— На английском, через гугл-переводчик. Приезжал домой и первым делом — в компьютер, узнать, не ответили ли. Но никто не отвечал. В соцсетях мы искали и вообще везде. Где только видел «фон Белов», туда отправлял емейлы. А потом мне ответил то ли внук племянника, то ли еще какой-то дальний родственник по линии дочери: «Да, это мы». Я говорю: «Ребята, нужны планы дома, фотографии интерьеров и того, как здесь все было». Но они меня послали и написали, что все это странно. Потом написали, что соберут семейный совет. Это было начало 2021 года, январь. Вскоре мне пришел емейл, где сообщалось, что они всем своим семейным советом собрались, обсудили, давать мне что-то или не давать. Задали они мне еще пару контрольных вопросов, спросили, знаю ли я таких-то и таких-то людей. Потом попросили, чтобы я скинул свою фотографию с детьми. Я все им поскидывал, и они согласились. Через некоторое время документы начали приходить: сначала одно, потом второе, третье, планы дома, какие-то выдержки из родовой книги, фотографии. Потом дали мне контакт немецкого краеведа Альфреда Варштадта, который изучает этот округ. Он мне рассказал, что во время войны усадьба горела, что ее танк расстрелял. Я сначала не поверил, а потом нашел в картах 50-х годов, что усадьба там обозначена как руина.

— Еще что-то интересное узнали об этой усадьбе?

— Как мне рассказали потомки, часть семьи фон Белов во время войны занимала антифашистскую позицию. Вообще, если так можно сказать, у этого рода были два направления: одни были лояльны режиму, а другие не очень. Именно здесь после покушения на Гитлера в 1944 году проходили обыски, так как заговорщики были друзьями владельца усадьбы. Здесь и Марион Денхофф бывала, и еще много кто. Есть даже версия, что заговор обсуждался в этих стенах. Мне показывали фото, где стоит представитель семьи фон Белов, а рядом с ним один из заговорщиков, которого казнили после неудачного покушения.

— Денег родственники за переданные документы с вас не взяли?

— Наоборот! Они боялись, что мы с них будем деньги тащить. Тут местные ребята брали у Фридриха деньги. Немцы мне рассказали, что они даже себе домов в округе в 90-е понастроили. Те окна, на которые брали деньги, конечно, тут не стоят. Крышу тоже никто не чинил. Еще мне потомки бывших собственников рассказывали, что Фридрих намеревался получить кредит в два миллиона марок, из-за чего с ним вся семья перестала общаться. Он хотел эти деньги вложить в усадьбу, но не успел, умер. Вот и про нас подумали, что мы тоже начнем деньги просить.

— После февраля 2022 года общение не прекратилось?

— Связи мы поддерживаем. У нас с ними есть паритет в отношении политики. Об этом мы просто не разговариваем. Они, кстати, очень хотят приехать. Меня даже приглашали как почетного гостя их семьи. Правда, из-за коронавируса мы приехать не смогли.

— Вам рассказали, что на этой территории находилось еще кроме усадьбы?

— Фон Беловым принадлежала вся деревня. Это был огромный комплекс, здесь животноводством занимались, большой кирпичный завод был в поселке, от которого остались фундамент и часть стен. С внешним миром поселок соединялся также сетью узкоколеек. Кирпич поставлялся по всей округе.

— Конюшня тут тоже была?

— Нет. Собственник этой усадьбы Пауль фон Белов был совладельцем конезавода в Георгенбурге и ипподрома в Инстербурге (эту информацию подтвердил также черняховский краевед Игорь Ерофеев — прим. «Нового Калининграда»), разводил лошадей тракененской породы. В Германии до сих пор проходят скачки в его честь, а сам он в 1943 году умер. Я уже, кстати, задумался о том, чтобы сюда пару тракененских лошадей привезти. Но они тут будут скорее как аксессуар.

Последние обитатели

— С последними жильцами у вас как взаимоотношения сложились?

— Тут жили до последнего времени Николай и его сестра Любовь Эсаулова. Николай периодически поджигал усадьбу. Следы этого, кстати, еще можно наблюдать. Вопрос с ним мы решили вместе с соцопекой Правдинска. Ему все-таки нужны были какие-то человеческие условия, поэтому Николай переехал в дом престарелых в Багратионовском районе. Я сам туда съездил посмотреть. У него там одна проблема — пить не дают. Он злится, конечно. Но зато такой крепыш стал, подлечился, ногу больше не подволакивает. Там можно и работой какой-то заниматься, но Николай, по-моему, только кругами ходит.

А вот у его сестры также была муниципальная квартира в найме. Она накопила за нее большой долг. В администрации мне предложили оплатить этот долг. Сын Любови договорился с жителями Пскова, у которых тут квартира в Чайковском. Его туда пустили пожить, и он начал ремонт делать. Я ему говорю: «Олег, зачем ты делаешь ремонт в помещении, которое к тебе даже никак не относится?» Тут был уже случай, когда он какие-то кусты срубил и получил штраф. В итоге я связался с Псковом, предложил продать квартиру вместе с участком. Мы столковались по цене, и я оформил квартиру, получил генеральную доверенность, помог Любе приватизировать это жилье, с ремонтом мы тоже помогли. В итоге мы отдали ей хорошую квартиру с ремонтом и вместо нее забрали квартиру в усадьбе. Она была рада, что у нее наконец своя собственная жилплощадь появилась.

— С министром культуры и туризма встречались?

— Да, мы с ним общаемся. Сам он тут не был, я к нему приезжал.

— Обещает турпоток?

— У нас сейчас таких целей не стоит. То есть нет такого, что я схватил кусок и начал бегать и всем его впихивать: «Давайте, вот сюда приезжайте». Все само собой происходит. Я не ношусь как курица с яйцом и не показываю направо и налево. Зато мне все звонят и спрашивают, можно ли. А я говорю: «Конечно, приезжайте».

— А как тут Масленица случилась, например?

— В начале февраля мы с женой сидели в местном ДК. Пришли туда, чтобы детей забрать с очередных кружков. И директор, Елена ее зовут, нам говорит: «Масленицу надо сделать».

— Они все время что-то придумывают и организовывают, — добавляет Юлия Кодолова. — И мы предложили праздник сделать у нас. Лена согласилась и сказала, что всем местным жителям это понравится. В поселке давно не было праздника, поэтому мы буквально за две недели все организовали и артистов привезли из Калининграда. Мы все выкосили и вычистили.

— Получилось не только для местных?

— Мы вообще были в шоке от количества народа. С одной стороны, было классно, а с другой — мы подкачали. Честно говоря, мы были не готовы к такому наплыву. Мы рассчитывали максимум человек на 150, а приехало, наверное, около 600, если не больше. Я с утра поехал за бывшей главной Мозыря Тамарой Кевлич, помогавшей мне с усадьбой, а когда возвращался, мне навигатор показал «пробку» возле Луговена. И тут действительно был ужас — так было много людей. Конечно, это был нам урок. Но мы все равно будем проводить что-нибудь подобное.

— Отзывы у нас были и положительные, и отрицательные, — подтверждает Юлия. — Мы реально были не готовы по части кухни. Задачи сделать стрит-фуд у нас не было. Мы организовали бесплатные конкурсы и развлечения для детей. Программа была составлена так, что еда приготовилась бы лишь к окончанию. А оказалось, что люди сразу захотели поесть и выстроилась очередь. Развлечения ушли на второй план. Не срослось. Недовольны были те, кто не успел покушать. Но участникам активностей программа зашла.

— На ближайшее время что-то подобное у вас запланировано?

— Мы, скорее всего, опять совместим с планами местного ДК. Может быть, сделаем день поселка. Правда, не знаю, когда он. Сейчас от Масленицы немного отойдем, да и потеплее станет.

«Не ты выбираешь дом, а дом выбирает тебя»

На территории усадьбы сейчас работают два очень словоохотливых местных жителя, Александр и Артур. Артур родился в поселке Чайковское и хорошо помнит, что его родители в подвале усадьбы хранили картошку, а Александр пару лет назад переехал сюда из Черняховска.

— Я вообще просто водителем такси был в Черняховске. У нас с женой четверо детей, поэтому в квартире стало тяжеловато, — говорит Александр. — Потом стал искать дом по объявлениям и нашел его здесь. Год мотался в Черняховск на работу. Интересно, что прожил в трехстах метрах от усадьбы и не видел ее — такая она была заросшая! А теперь вот так сложилось, что у Дмитрия работаю. Сейчас, кстати, дома тоже в ремонт ударился — усадьба заражает. Мне тут просто интересно, иногда мы с Артуром даже в выходные поработать приходим. Летом здесь вообще хорошо — дети вокруг табунами ходят.

— А я тут работаю почти год, — добавляет Артур. — В начале лета прошлого года пришел. До этого в Калининграде работал, но как узнал про восстановление усадьбы, вернулся домой — такую «движуху» пропустить никак нельзя было. Тут поначалу никаких серьезных работ не проводилось, на объекте были пожилые люди и алкаши, которые сейчас уже не работают. А потом раскочегарилось. Могу сказать, что меня эта работа вдохновляет. Когда сюда устроился, я ничего не умел, но сказал, что все умею. Тут учеба и практика каждый день. Арки на втором этаже видели? Я лично их ставил. В таком деле желание как-то само появляется.

Артур рассказывает, что постоянных сотрудников в Луговене пока пятеро, «но если какие-то большие объемы выполнить надо, человек десять одновременно работать может».

— Зимой, конечно, нас поменьше было. Мы тут с холодом боролись. Чтобы прогреть усадьбу, целый день камин топили. Тут пять основных печей, и они все рабочие.

— Туристы не мешают работать?

— Мы их внутрь в основном не пускаем, потому что они начинают по этажам бегать и за ними следить надо. Мы за безопасность не отвечаем. Когда есть человек, который может с ними ходить, — пускаем. Но чаще приезжают, чтобы вокруг погулять.

На прощание Артур произносит фразу, услышанную, по его словам, от Дмитрия: «Не ты выбираешь дом, а дом выбирает тебя. Как-то так у нас и получается».